Аурен сказала, что это – особенность их мира, ведь города отражают как свет Солнца, так и свет Луны. Лунный свет был так заманчив, и Аурен сказала, что в их мире была Лунная дорожка, по которой можно было пройтись при желании. Эта Лунная дорожка соединяла Альфейм и Лунный мир. Аурен сказала, что Лунный мир, конечно же, абсурд в Мидгарде, где жил Верогнок: однако, он является реальностью, где жила она. Он этому безумно обрадовался.
– С Луны также видно весь наш известный мир. Не только наш город его составляет – сказала Аурен, и Верогнок полностью успокоился. Он забыл о том кошмарном здании, которое было населено нереализованными идеями писателей, он хотел жить в этом городе, а когда он увидел море, на его душе стало ещё более комфортно и приятно. На светлой набережной гуляли другие люди, на светлой набережной ненавязчивый свет от фонарей и легкий шум волн навевали его на мысли, что вокруг все прекрасно и хорошо, и так должно быть, покуда существует Альвхейм.
Наконец они дошли до моря, вдохнув свежий его бриз, почувствовав от него наслаждение – высшее наслаждение, которое только может быть.
«Ночи в Альвхейме были просто божественными. Луна светила так ярко, как никогда не будет светить в земном мире. Ведь все ушло в нашем мире. В нашем мире нет любви, наш мир нас не заслужил. Наш мир – худшая копия этого мира». Именно это понял Верогнок, именно такими были его мысли, когда шел к морю снова. Бриз помогал расслабиться…
Аурен любила его… больше этого ничего не было нужно.
Верогнок еще раз вдохнул свежий запах моря – тот запах, который он никогда не чувствовал при жизни из-за того, что никогда не был на море. Снова корабли приплывали в гавань с новым осенним эликсиром, и даже поздно вечером многие простые граждане города встречали этот корабль, некоторые даже записывались на него матросами: Верогнок не мог понять почему, но затем вспомнил, что время на корабле за горизонтом и время в этом городе текло иначе. Они должны вернуться через миг уже постаревшими, но Верогноку так безумно хотелось бы знать, что находиться за горизонтом, что он был готов ради этого даже на тридцатилетнее плавание. С другой стороны, для него пройдет тридцать лет, а для Аурен пройдет миг: он уже постареет и будет ей не нужен. У него было такое ощущение, что жители этого мира неким образом могли читать мысли: как объяснить иначе то, что Аурен сразу сказала:
– Я буду любить тебя таким, какой ты есть, а в реальном мире тебя никто не любит. Когда я была там каплей в последний раз, я видела, что все девушки у вас смотрят только на тело и кошелек и редко кто смотрит на душу. Будь спокоен, в этом мире все будет иначе.
Он смотрел на нее и хотел, чтобы этот мир был с ним навечно: он так презирал наш мир в тот момент…
Они отошли от моря и пошли гулять по мощеному золотистым гравием переулку. На тротуарах снова можно было видеть золотистые деревья, но здесь улица была полностью пешеходной, и они шли по центру дороги, рассматривая здания