не помешает. Так он подумал.
После завтрака, загрузившись в «Уралы», они поехали на стрельбище. Там им выдали патроны и скомандовали «снарядить магазины». На морозе это оказалось не так просто – пружина с трудом поддавалась, а патроны, автомат и сам магазин при прикосновениях обжигали руки холодом. Сейчас – ерунда, их пять штук. А если нужно будет два магазина по тридцать патронов снарядить на холоде? Да, неприятная процедура. Стреляли по пять человек. Два выстрела пристрелочных, три – контрольных. У него всё пошло хорошо – сказалось то, что отец купил в детстве воздушку и вообще, немного увлекался охотой, поэтому и сыну периодически приходилось стрелять. В итоге – двадцать шесть из тридцати он выбил. Хорошо, но на благодарность вряд ли настрелял…
Четыре часа ушло на то, чтобы отстрелялась вся учебка. Намёрзлись. Саша подумал, что в батальоне всё будет проходить по – другому – быстрее. И вряд ли дадут столько скучать в перерывах. Плохо, что их с Молчуном разделили по взводам. Интересно, как он отстрелял?
Молчун
– Аааааааааааа!
Банкир заорал, одновременно всхлипывая и брызжа слюной. Ноготь остался лежать на полу. С пальца вовсю текла кровь.
– Говори! – Шмель склонился над ним. Синицын побелел и часто дышал, но молчал. Время шло. Его друг ухватил другой ноготь и взялся за плоскогубцы двумя руками. «Сейчас опять рванёт что есть силы». Молчун отобрал их у него, одной рукой прижал кисть банкира, а щипцами ухватил ноготь.
– Так у него ногтей скоро не останется! Я не хочу рубить ему пальцы! Пока… – последнее слово он произнёс, глядя жертве в глаза и старательно изображая из себя садиста. И стал медленно отгибать зажатый ноготь вверх. Синицын опять заголосил.
Молчун был хорош во всём, где нужно действовать руками. Мозг сам подбирал нужные движения и усилие. Будто кто-то раньше его учил. Даже в стрессовых ситуациях руки сами всё делали. Вот и сейчас…
«Скоро он поймёт, что ногтей много, и терпения не хватит. Тогда заиграет по нашим правилам».
Володя невольно вспомнил тот переломный момент в жизни, когда его заставили играть по чужим правилам. Паршивым и глупым правилам. И он ничего не смог с этим сделать.
2007 год
Двадцать девять очков из тридцати. Получился лучший результат. Володя почему – то не удивился. Как и в боксе, его руки как – будто сами знали, что нужно делать. Тому, что попал на доску почёта, он не сильно обрадовался – было смутное ощущение, что здесь лучше не выделяться из общей массы. Хотя оно и ничем не подкреплено. Пока.
Перед ужином всю учебку построили на центральном проходе, и комбат объявил:
– Это – капитан Жевенков. Чью фамилию он назовёт – выйти из строя.
Капитан зачитал с листа примерно десяток фамилий, в том числе – его и Сани. Все сделали два шага из строя.
– Сюда отойдите… – спокойно, без уставной строгости и чего – то показного, сказал им капитан. И бросил комбату – У меня – всё!
– Разойдись! – выкрикнул комбат, уходя к себе в кабинет.
Жевенков