Это наверняка поможет, мам! Момент как раз очень удачный. В будущем году их старший сын поступает в колледж. Деньги им ох как нужны!
– Будем надеяться, что нам удастся добыть ему кучу денег. Только это не в одночасье происходит. – Впрочем, оба знали, что бывает и такое. После того, что она только что услышала, Саша надеялась, что с Лайамом случится именно так. Ясно, что его семья заслужила это не меньше, чем он сам. Тем более раз мальчику надо продолжать учебу. Невозможно представить Лайама отцом студента. Скорее его самого можно принять за студента.
Ксавье еще раз обнял мать и пообещал наутро составить ей компанию за завтраком. Они сговорились на десять, так как с утра ей надо было сделать несколько звонков. В аэропорт надо выезжать в двенадцать, и последние часы в Лондоне ей хотелось провести с сыном.
– Смотри, не шали там! – нарочито строгим голосом сказала Саша. Ксавье со смехом кивнул и удалился. По крайней мере, сегодня он будет не с Лайамом, утешила себя Саша. Правда, теперь, когда она с ним наконец познакомилась, он перестал казаться ей исчадием ада, оказывающим на Ксавье дурное влияние. Скорее всего, Ксавье прав: Лайам инфантильное, но не опасное существо.
– Утром увидимся! – помахал рукой Ксавье, сел в свою машину и, весьма довольный собой, укатил. Сегодня они сделали большое дело. Теперь у Лайама все пойдет как по маслу. Его будущему только что был дан зеленый свет.
Глава 5
Сашин шофер заехал за Лайамом ровно в половине восьмого, как и было условлено, а без четверти восемь они забрали Сашу из отеля «Клэридж». Она уже ждала внизу и сразу направилась к машине. Оба ехали на заднем сиденье. На Лайаме был приличного вида черный костюм и красная рубашка, собственноручно перекрашенная из белой. Это была та самая рубашка, которой, как полагал Лайам, он полировал машину. Теперь Лайам вспомнил, как перекрасил ее однажды в сильном подпитии, считая, что это будет круто. На данный момент это была его единственная сорочка. Оставалось надеяться, что Саше она понравится. Саше рубашка не понравилась, но она промолчала. Он же художник! Художником, впрочем, был и ее сын, и, если бы Ксавье посмел в таком виде явиться в «Бар Гарри», она бы его прибила. Но Лайам был не ее сын, приходилось терпеть и помалкивать.
Саша украдкой оглядела его обувь. Туфли с виду были приличные, «взрослые» туфли с дырочками для шнурков, однако по неведомой причине Лайам от шнурков избавился. Одеваясь, он вспомнил, что, кажется, они ему для чего-то понадобились – кажется, надо было что-то завязать, что именно – он уже не помнил. И Лайам решил, что без шнурков туфли выглядят даже лучше, и оставил все как есть. Он был чисто выбрит и вымыт, от него вкусно пахло дорогим парфюмом, безукоризненно промытые длинные волосы были стянуты резинкой, а поверх нее перевязаны черной лентой. Лайам был красив и почти безупречен. Если бы не красная рубашка и туфли без шнурков, его вполне можно было бы назвать респектабельным, но ведь он, в конце концов, художник! Никакие правила для Лайама не существовали, он их просто не признавал. Какой