стакан движений. Муж понимающе кивнул, но бессильно развёл руками: пива нет, угостить не могу – магазины закрыты. Тогда мы и представить не могли, что магазины могут работать круглосуточно. У американца русский был ниже «уровня выживания». Он радостно ткнул себя пальцем в грудь, и отправился в дом. Вернулся с алюминиевой банкой пива, уселся на прежнее место. Под его костлявыми пальцами баночка сделала «пссс», он удовлетворённо отпил из неё глоток и добродушно улыбнулся мужу. Тот, не разделив сибаритской радости гостя, прошёл в кухню, открыл холодильник и увидел на боковой полке две банки точно такого же пива. Надо признаться, за всё время пребывания американца в нашем доме, я никогда не могла усечь, когда он успевал покупать и размещать продукты в холодильнике. Обнаружив запасы, муж направился ко мне в комнату.
– Значит так, – полыхал он, – объясни этому… ему, что я не потерплю в своём доме издевательств над собой.
Я, не понимавшая, о чём, собственно, речь, но знавшая крутой нрав мужа, забеспокоилась.
– Что ты как маленький! – разобравшись, возразила я ему. – Нас предупреждали, вспомни.
– Мне плевать, о чём предупреждали! – свирепел муж. – Как хочешь объясняйся с ним, но чтобы в моём доме такого больше не было! Или пусть идёт жить к другим!
Конечно, я не стала ничего говорить Натану, да и, к всеобщему счастью, поводов больше не было. А с напитками приключился ещё один случай, на моей памяти последний.
В ту пору страну наводнили мелкие пакетики «сухого сока». В нескончаемой телевизионной рекламе каждые пять минут по экрану полз как бы обезумевший от жары и жажды комедийный актёр Стоянов, находил в раскалённом песке пустыни спасительный термос, из термоса высыпался песок с запиской, которая рекомендовала «просто добавить воды». Пакетики «инвайтов», «зуко» и «юппи» были безумно популярны. Их разводили в турецкого стекла графинах и кувшинах и подавали к праздничным столам. Я уже тогда чуралась еды из пробирки, и в нашем доме такого не водилось. Но припасливый Натан, как-то обнаружив в потайных карманах своего чемодана парочку пакетиков, приволок их на кухню. «Kool-Aid» – сообщала задорная надпись. Это был настоящий американский «сухой» напиток. Как всё самое передовое, продвинутое, новое, что добиралось до России всегда с опозданием, – технологии, лекарства, мода – этот «кулэйд» тоже появился в наших краснодарах, но сильно потом. Нашему семейству не повезло раньше, и мне пришлось притащить кувшин, а дочь, наоборот, от стола оттаскивать. Я бы предпочла, чтобы как раз вот этот свой «кулэйд» Натан пил без нас, но, видать, проникнувшийся ошибками прошлого, он настойчиво нас угощал. Дочь в нетерпеливом предвкушении удовольствия уже торчала у стола, наблюдая за руками высокого неуклюжего блондина, сотворявшего для неё небольшое химическое чудо. Получившуюся в результате соития воды с пакетным порошком смесь дико-розового цвета Натан разлил по стаканам. Я наотрез отказалась. Дочь же крепко схватила