Леопольд фон Захер-Мазох

Венера в мехах


Скачать книгу

я побежал прочь так быстро, как только хватало сил.

* * *

      Вот ведь счастливый случай! У еврея, торговца фотографиями, оказался снимок с моего идеала! Небольшая репродукция – «Венера с зеркалом» Тициана… Что за женщина! Я напишу стихотворение. Нет! Я возьму листок и подпишу под ним: «Венера в мехах».

      Ты зябнешь – ты, сама зажигающая пламя! Закутайся же в свои деспотические меха, – кому они приличествуют, если не тебе, жестокая богиня любви и красоты!..

      И через некоторое время я прибавил к подписи несколько стихов из Гете, которые я недавно нашел в его «Паралипоменах» к Фаусту.

      «Амуру!

      Обманчивые крылышки и стрелы —

      не стрелы, а когти,

      и венок прикрывает рожки.

      Сомненья нет:

      как все боги Греции, и он —

      лишь замаскировавшийся дьявол».

      Затем я поставил фотографию пред собой на стол, оперев ее о книгу, и принялся рассматривать изображение.

      Холодное кокетство прекрасной женщины, с которым она драпирует свою красоту темными собольими мехами, строгость, жестокость, лежащая в дивных чертах мраморного лица, меня чаруют и в то же время внушают мне ужас.

      Я снова берусь за перо, и вот что ложится на бумагу: «Любить, быть любимым – какое счастье! И все же как бледнеет очарование этого счастья перед полным муки блаженством – боготворить женщину, которая делает нас своей игрушкой, быть рабом прекрасной тиранки, безжалостно попирающей тебя ногами. Даже Самсон – этот великан – отдался еще раз в руки Далилы, изменившей ему, и она еще раз предала его, и филистимляне связали его в ее присутствии и выкололи ему его глаза, пылающие яростью и светящиеся любовью, – глаза, до последнего мгновения прикованные к прекрасной изменнице».

* * *

      Я завтракал в своей беседке и читал Книгу Юдифи и завидовал злому язычнику Олоферну: его кроваво-прекрасной кончине, его главе, отсеченной рукой той царственной красавицы.

      «И покарал его Господь и отдал его в руки женщины».

      Эта фраза поразила меня.

      Как нелюбезны эти евреи, думал я. Да и сам Бог их! Мог же он выбрать поприличнее выражения, говоря о прекрасном поле!

      «Бог покарал его и отдал в руки женщины», – повторил я про себя.

      Что бы мне придумать, что совершить, чтобы он покарал меня?

      Ах, ради бога… Опять является эта домохозяйка; за ночь она снова несколько сморщилась и стала еще немножко меньше. А там, наверху, опять что-то белеет меж зеленых ветвей…

      Венера или вдова?

      На этот раз вдова, потому что госпожа Тартаковская, сделав книксен, просит у меня от ее имени книг для чтения.

      Я бегу к себе в комнату и быстро тащу со стола пару томов.

      Слишком поздно уже я вспоминаю, что в одном из них лежит моя репродукция – Венера. И теперь она у белой женщины там, наверху, вместе со всеми моими излияниями.

      Что-то она об этом скажет?

      Я слышу: она смеется.

      Не надо мной ли?

* * *

      Полнолуние! Вон