не понимал. Это сейчас для меня очевидно, что я попал в некий параллельный мир. Причём это был не схожий с нашей реальностью мир, а застрявший в эпохе парусных кораблей, холодного оружия и ещё бог знает чего. Эдакий Золотой век пиратства шестнадцатого-семнадцатого веков.
После произошедших событий моё состояние было близко к шоковому. Я не мог не то что сопротивляться, но даже и элементарно говорить. Хотя вопрос о том, что произошло, постоянно крутился в моей голове, искал благодатную почву для своего удовлетворения. Поэтому когда один из этих мордоворотов сказал другому забрать у меня из рук кота, а сам со словами, что корабль нас уже заждался, стал проталкивать меня вперёд сквозь толпу вонючих и немытых людских тел, – я не сопротивлялся.
В то время, как мы продирались через людскую массу, заполонившую рынок, некоторые останавливались и откровенно пялились на меня. Наверное, по их мнению, я был похож на какого-то купца из дальних стран в своей необычной для них одежде. Одет я был по-домашнему. На мне были старые синие джинсы с пузырящимися коленями и такая же старая чёрно-белая клетчатая рубашка с нагрудными карманами, а на ногах – резиновые сланцы.
Базар при порте представлял из себя лабиринт узких улочек, пролегающих через ящики, прилавки, невысокие каменные дома и другие разнообразные деревянные постройки. Торговали на рынке фруктами, овощами, специями, тканями, то и дело встречались бочки, как я предполагал, с вином или маслом, холодное оружие, инструменты, да и вообще – чего только там не было.
Спустя некоторое время мы вышли к морю. У многочисленных пирсов находилось обилие лодок и стоящих на якоре кораблей. Спустившись к небольшой шлюпке, меня настойчиво попросили в неё залезть. Вот тут за всё время мне первый раз удалось справиться с растерянностью, возникшей под влиянием этой, мягко говоря, фантастической ситуации, и я возмутился. Повернувшись к этим сопровождающим меня обезьянам, я сказал всё, что о них думаю. На что тот из них, кто, подталкивая меня, указывал дорогу, лишь заулыбался, демонстрируя свои кривые и гнилые зубы. Когда я сделал попытку пройти мимо, то уловил его зловонное дыхание, которое давало фору протухшей рыбе, лежащей то тут, то там на берегу у воды. Собирая сотни мух, она вздувалась под лучами палящего солнца и смердела, добавляя в общий букет ароматов портового базара свои отталкивающие ноты.
Обезьяноподобный матрос сделал шаг в сторону и преградил мне дорогу. Проворным движением он вытащил из-за пояса клинок и, продолжая улыбаться, многозначительно поскрёб им по своей бороде в области шеи. Другой матрос в это время уже забирался в шлюпку и осторожно поместил кота в небольшую бочку с круглыми отверстиями, опоясывающими её сверху и снизу. После чего аккуратно закрыл крышку. Как ни странно, кот вёл себя абсолютно спокойно и не делал никаких попыток вырваться и убежать.
Матрос, преградивший мне путь, кивнул в сторону шлюпки, и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Войдя по колено в мутную, вспенивающуюся прибрежную воду, я подошёл