в какой банк, где, контакты… У меня ж ничего нет! И ни подружек, никого, кроме мамы в Одессе. Хоть к ментам беги, да они, сволочи, и пальцем не пошевелят. Скажут: «Гуляет ваша благоверная, ждите», – кипятился он.
Полночь.
Пьяный Олег сидит за столом, плотно сжав голову руками, и раскачиваясь на стуле, бормочет:
– Ночь на дворе, случиться может все. Кому звонить, куда???
Сокращаются года.
Следующий бесконечный час отрезал жирный кусок жизни.
Наконец, сквозь пьяную дрему ему послышался щелчок проворачиваемого замка.
Маришка вернулась.
Вздохнул с облегчением – жива!
– Сейчас, я кое-кому устрою праздник, – пробормотал он.
А в комнату никто не входит.
Олег поднялся и, шатаясь, зашел в коридор.
– Тебе что??? Позвонить трудно было, и предупредить что задер…, – прорычал он и оборвался на полуслове.
Маришка на полу, лицо в коленки, скулит.
Беда.
В груди молотом ударило, ноги подкосились, в горле – ком. Он скрутил себя в узел и к ней – что, как?
Лицо поднимает, а там синячище на пол-лица, и белок в крови.
Он ее в охапку – она кричит дико, царапается, вырывается.
БабУшка сам не свой, орет:
– Кто, где, лица, имена запомнила?
– Ореховские, – выдавила. – Петрика люди… В офис вызвали, как приличные, а сами… Лиц и имен не помню – ударили сильно, как послала.
Ореховские и Ореховские, люди известные.
Он поднял Марию на руки, и в ванну – компресс, коньяк насильно, руки целует, по волосам гладит, слезы прячет, план думает.
Под утро она уснула.
Олег налил полстакана конька, залпом выпил и вытянул руки, дрожь успокаивая и судьбу свою определяя.
– Вот и все. Убегал я от прошлого, на новую жизнь надеялся. А оно вон как повернулось. Судьба, видимо. Уходил я от смертушки и в Чечне и в Афгане, да не ушел – догнала.
Залез под кровать, вытащил видавшую виды спортивную сумку, достал гранаты и потертую записную книжку.
Имена, телефоны. Звонки.
– Петрик человек опасный и хитрый. У него со Смертью договор. Ты мне не звонил, симку уничтожь. Будь осторожен, очень, – предупредил его полузабытый голос из прошлого.
Дрожащие руки.
Записка.
«Завтрак на столе. Меня не жди. Любил, и всегда буду. Поправляйся».
Олег снял с полки фото со смеющейся, счастливой Маришкой еще не подозревающей о том, что жизнь ее, вскоре, переломится на «до», и «после». Положил во внутренний карман, к сердцу поближе, и отправился по наводке.
«Если бы она имена назвала, или описала их, на куски порезал бы иродов, да по окрестностям разбросал. Но на вычисление, да слежку нервов не хватит, проблему решать сверху надобно».
Проехал к офису, осмотрел подходы и подъезды, камеры, охрану и гостей примерное количество. Машинки запаркованные: Крузаки – охраны, Мерин и Бимер – старших, видимо.
– Отлично, и голову ломать не надо.
Заехал на заправку, наполнил канистру.
Свою Короллу