Ладно, утро вечера мудренее. Пошли спать.
– Не хочу.
– Надо. Поспишь, может, будешь выглядеть поприличнее.
*
На работе все тактично делали вид, что я вернулся из командировки, а не из загула. Но поблажек не делали – навалились скопом прямо от порога. Младшие редакторы, наученные горьким опытом, вцепились мертвой хваткой и не отстали, пока я не поснимал все вопросы и не позвонил всем нужным людям. Зам по производству обрушил на меня кипу неподписанных макетов, а художник – пачку неутвержденных обложек. Рабочий почтовый ящик был забит корреспонденцией, требующей немедленного реагирования. В самые неподходящие моменты возникал зам по маркетингу и сообщал, что 800-страничный фолиант по MathCAD почти продан, и нужно срочно напрягать автора, чтобы он скорее сдал рукопись второго издания.
Я извивался, принимал решения, тут же задумывался и отменял их, давал обещания, которые не собирался выполнять, – словом, наверстывал упущенное. К концу дня я был настолько взвинчен, что на вопрос секретарши Людочки: «Сергей Федорович, а вам не нужен билет на завтра в “Сатирикон”?» бодро откликнулся:
– Конечно, займусь этим… э-э-э… в среду!
– Но билет на завтрашний вечер! – робко возразила Людочка.
Она работала у нас уже полгода, но меня почему-то побаивалась. Наверное, потому, что я обычно опаздывал и пролетал мимо нее с крайне озабоченным видом.
Я понял, что ляпнул что-то не то, и поправился:
– Я имею в виду послезавтра утром… То есть как на завтрашний?
– В «Сатирикон», – испуганная секретарша говорила кратко, – один билет. На завтра. Я сама хотела, но у меня ребенок заболел.
Я потряс головой, избавляясь от рабочего угара.
– Ага, – сказал я, – значит, есть билет в «Сатирикон», и ты мне его предлагаешь?
Людочка радостно замотала крашеной головой.
Идея мне понравилась. В театре я не был лет сто, а уж в одиночку – все двести. Это было знамение. По крайней мере, я так решил.
И это было не единственное знамение сегодня. Сначала я встретил почти у своего подъезда Маринку – одноклассницу, за которой ухаживал целый месяц в седьмом классе. Она сильно раздобрела, буксировала коляску с живым ребенком внутри и мне искренне обрадовалась. Как показали дальнейшие события, радость была небескорыстной: Маринка попросила помочь ей сходить в магазин. Это было кстати: за неделю я выел все свежие продукты и часть несвежих. Моя первая (или вторая?) любовь осталась такой же бестолковой, как и в седьмом классе, когда отвергла мои притязания из-за якобы малого моего роста. Всю дорогу Маринка выясняла по мобильнику, что именно нужно купить, и выяснила, что все уже куплено и можно никуда не ходить.
Во время нашего шоп-тура случилось еще одно знамение: я увидел Катю. Ту самую провинциалку, которая так эффектно побеседовала с Машкой. Правда, ее лицо мелькнуло где-то на периферии зрения, а Маринка тащила меня вперед с настойчивостью маневрового паровоза, так что полной уверенности в реальности видения не было.
Запасаясь провиантом, я упорно думал о Кате. Меня вдруг заинтересовало,