и Проскуриным случился конфликт, Витя написал заявление и ушел из театра. От его ухода очень много потеряли и «Ленком», и сам Витя. Захаров страдал, что лишился одного из знаковых актеров. Через какое-то время Проскурин начал работать в Театре Ермоловой. Витя был очень резким, мог хлестко о ком-то высказаться. И чем дальше продвигалась эта болезнь, тем мрачнее становились его шутки. Веселье, легкость ушли вместе с молодостью. Он замкнулся в себе, отдалился от всех, стал болеть, меньше играть… Единственная беда его была на дне бутылки. Прошло много лет, я уже жила в Дании. Мне звонят с «Мосфильма»: «Татьяна Максимовна, вы не знаете, как найти дачу Проскурина? У нас срывается смена». Я им объяснила, как отыскать его в Софрино на даче тетушки, которая, видимо, оставила ему в наследство дом. Он там прятался от всех… Жаль, что Витя так и не справился со своим недугом. Он бы мог оставить еще больше гениальных ролей, но после подобного случая режиссер, как правило, его больше не приглашал сниматься… Я хорошо запомнила 1978 год, когда мы мучительно расставались. В декабре 1977-го вышел спектакль «Парень из нашего города». Мы играли любовь, но уже были чужими людьми. Репетировали в состоянии развода. Все время качели: то очень хорошо, то очень плохо. Витю потом журналисты часто спрашивали обо мне – их интересовали причины нашего развода. Помню, как он где-то сказал, что однажды вернулся домой после спектакл я и объявил: «Все, Татьяна Максимовна, ухожу от тебя!» и что причиной его ухода была Света Колганова. С ассистенткой режиссера он познакомился в Ленинграде. У каждого своя версия произошедшего. О Светлане я ничего не знала. Наверное, она уже была, потому что они очень скоро поженились. Но мне кажется, мы пришли к разводу одновременно. А ведь только-только получили двухкомнатную квартиру. Разводились долго и непросто. Мы любили друг друга, чувство еще не прошло и с его, и с моей стороны. Витя приходил и уходил, мы разговаривали… Мне надо было думать о себе и о маленьком сыне – ведь я не только Витина жена, но и мать Володи. Здоровье сына являлось для меня наиглавнейшим приоритетом. Витя, когда не пил, был нормальным, веселым, а как только запивал, становился совсем другим человеком. Никогда не испытывал потом чувства вины, считал, что это его право. Не клялся, что больше не будет. Он говорил: «Как хочу, так и живу. Не трогайте меня». Слез я про лила море, но это на него не действовало. Мне кажется, у Вити были короткие чувства, они быстро вспыхивали и быстро угасали. Может, он меня уже и разлюбил, не знаю… У нас была очень яркая и сильная любовь, поэтому и расставались очень тяжело, мы же не легкомысленные люди. Но вместе жить было уже невозможно. Я не могла принести себя в жертву Вите, у меня был ребенок, за которого я несла ответственность. Боялась за Володю, их нельзя было оставлять в одной комнате. Однако никаких конфликтов, ссор с драками у нас не было. Я просто дожидалась, когда он заснет, и шла ночевать к подруге. Боялась с ним оставаться, пряталась, когда он был пьян. Однажды мы сели на кухне и договорились, что
