заметил, как дрожат руки у старика. А ведь раньше он так ловко расставлял на столе все эти бесконечные тарелки, фужеры, ножи, вилки. Сдает старик, с сожалением подумал Макс.
– Что случилось Иван Иванович?
– Мне нужно сказать вам кое-что важное… – Коха вдруг окликнули от стойки администратора, он, извинившись, ушел, но через несколько минут вернулся.
– Максим Олегович, вас просят к телефону.
– Меня? – удивился Максим, машинально ощупывая карманы в поисках сотового.
– Вас просят подойти к нашему телефону, – Иван Иванович услужливо отодвинул стул, чтобы Максу удобнее было встать, – позвольте, я вас провожу.
Максим недоумевал: кто мог звонить по ресторанному номеру? Все, кому он мог понадобиться, знали номер его сотового.
Он успел сделать лишь несколько шагов, когда за его спиной раздался страшный грохот, звон стекла, крики.
Оглушенный, он обернулся.
Одна из люстр, висевших над столами, рухнула у всех на глазах и рассыпалась мириадами искрящихся осколков, которые разлетелись во все стороны, и теперь ими были усеяны пол и соседние столы.
Казалось, хрустальный звон повис в наступившей вдруг на мгновенье тишине.
Осколки хрусталя и посуды… Кроваво-бордовые пятна вина, растекшегося по истерзанной скатерти… Совершенно белое лицо Коха… Остов люстры, напоминающий своими изогнутыми заостренными на концах бронзовыми скобами причудливый скелет какого-то громадного диковинного животного…
Масса тяжелого металла и битого стекла, похоронившая под собой изящный, ручной работы столик, за которым только что ужинал он, Максим Олегович Градов.
Задержавшись на мгновенье у огромного, ярко освещенного окна, скользнула вдоль стены и исчезла в стремительно наступающих осенних сумерках высокая фигура в темном длинном плаще.
* * *
Прошло несколько долгих, изматывающих своей пустотой и бессмысленностью, часов. Давно разошлись взволнованные посетители, старый Кох с грустно обвисшими усами сидел на краешке стула и не сводил с Максима глаз. Несколько раз старик пытался что-то ему сказать, но Градов все время был занят. Пришлось отвечать на вопросы пожилого капитана милиции, составлявшего протокол. Это был давний знакомый Градова – следователь по особо важным делам Степан Ильич Рудницкий. По долгу службы им приходилось встречаться и раньше, и нередко. По возрасту Степану Ильичу давно полагалось быть на пенсии, но – неугомонному и энергичному – ему не сиделось дома, и после двух месяцев непривычного для него отдыха он вернулся в отдел, где его встретили с распростертыми объятиями, как всегда не хватало людей, а Рудницкий работал за пятерых, и всегда был в самой гуще событий. Максим был доволен, что именно Степан Ильич приехал в ресторан, он уважал капитана за профессионализм и честность.
– Ну что, Максим Олегович, – Рудницкий был серьезен, –