всего только её Саша, один, но почему-то в женском платье, сосредоточенно подмалёвывавший перед зеркалом в ванной губы помадой…
А ведь, по сути, и это можно было простить. По крайней мере, если бы он попросил прощения. Но он не попросил. Да и не простила бы она его. Даже сейчас, после всех этих разговоров с Вадимом, с Женей не простила бы. Нет, такое лучше не вспоминать, иначе она так разревётся, что уже никакими средствами макияж в порядок не приведёшь.
Ирина предпочла переключиться на свою новую знакомую.
– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула Женя. – Всё-таки спустились с небес на грешную землю. А я уж думала, вы так навсегда там и останетесь. Вообще-то я тут чуть со скуки не умерла, едва удерживалась, чтобы вам не помешать в ваших высоких думах.
– Знаешь что, – сказала вдруг Ирина, – давай на «ты» перейдём, иначе какие мы подруги? Но только наедине, в неофициальной обстановке. На людях, на работе прежний официоз. Как тебе такое предложение? Катит?
– Катит-то, катит, да ещё как, – смущенно промямлила Евгения. – Вот только не знаю, смогу ли я? Слишком большая разница: в возрасте, в положении.
Ирина слушала Женин скулёж вполуха. Она вдруг сосредоточила своё внимание на том, как Женя ест: совсем не так, как в прошлый раз в ночном клубе – изредка поклёвывая то, что наверняка хотелось умять одним махом. Здесь Женя не стеснялась, но и не демонстрировала обжорство, а смаковала простейшие блюда с таким наслаждением, с каким это может делать только никогда не наедающийся досыта человек. Да и то не всякий.
– Слушай, а у тебя есть будущее, – вырвалась у Ирины неожиданно пришедшая ей на ум мысль.
– С какой это стати вы вдруг так решили? – спросила Евгения с застывшей вилкой у рта. – Вы что, гадалка? Ну, в смысле, ты?
– Нет, просто наблюдательность. – Ирина вдруг весело рассмеялась. – Привычка, которая стала второй натурой. Слушай, а давай ты будешь моей племянницей? Ну, из Озёр. Надо тебе где-то пристраиваться, учиться например, вот ты и вынырнула. Иначе мы так и будем странно смотреться со стороны. Как сейчас, к примеру. Не пара, ты права, точно не пара. Ещё запишут, не дай бог, в лесбиянки. Как, ты не против?
Женя картинно потупила взгляд, изображая из себя простушку-пастушку.
– В смысле лесбийской любви?
Они посмотрели друг на друга и зашлись от сдавленного хохота. Минут пять потом то и дело срывались, никак не могли остановиться. Наконец Ирина отряхнула слезы и осторожно огляделась по сторонам.
– Да, теперь мне точно хана. Придётся принять твоё предложение. Всё равно никто не поверит, что у нас просто дружба. Кстати, ты теперь у нас специалист: как ты считаешь – чужая душа потёмки – между подругами закадычными, наверное, не редкость подобные отношения?
Женя поморщилась, покачала головой.
– На мой взгляд, дружба и любовь – вещи совершенно несовместимые. У женщин, во всяком случае. Таких ровных, доверительных