мерила шагами шикарные апартаменты и сходила с ума от неизвестности. Самое страшное не сама участь, а ее ожидание – в этом я удостоверилась.
Меня заперли, словно… я даже не знаю кого. Запирают сумасшедших, преступников и скот на ночь. Но еду хоть принесли вроде человеческую, прикрытую тарелками, которые я даже снимать не стала. Тот наивный план по наеданию пути к свободе помнила, но воплощать его в реальность банально ни сил, ни желания не было – кусок в горло не лез. И одиночество это – пустые комнаты, где кроме твоего дыхания, ничего нет, оно давило со всех сторон. И делать было нечего, кроме как думать. Думать обо всем на свете – начиная о том, сколько слонов смогут растоптать весь “домик” Левича и заканчивая тем, что последует, едва закончатся разговоры психа со мной. Не то чтобы я не догадывалась, зачем мужчинам нужны такие непредусмотрительные дурочки, просто дикость это. До сих пор не верилось, что возможно подобное, когда на дворе двадцать первый век. Но как же было горько осознавать, что выбора у меня нет. Полиция мне не сможет помочь, даже, боюсь, сделает все хуже. У Левича есть деньги и влияние, а у меня только куча проблем.
Не явился хозяин особняка и вечером. А я же, устав ожидать своей участи, заснула прямо на софе в гостиной покоев.
ГЛАВА 7. ДАРЬЯ. ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ, И Я ОТПУЩУ
Боль – это боль, как её ты не назови.
Это страх. Там, где страх, места нет любви.
(с) Агата Кристи
Я проснулась не на софе, где легла, а на широкой постели в спальне, укрытая одеялом. И это мне совершенно не понравилось. Однако у меня даже времени на злость не было – двери распахнулись, и в комнату вошла женщина в темно–синей форме, будто бы ждала в гостиной, ожидая, когда я проснусь. Улыбнулась холодно и уведомила:
– Хозяин ожидает вас к завтраку, я помогу вам одеться.
Я хотела было сказать, что одежды у меня нет, а еще послать завтрак с этим самым хозяином куда подальше, как работница подошла к гардеробной, открыла… Столько одежды я видела разве что в магазинах. Одежда была везде: на вешалках, на плечиках, на полках сложенная, обувь на подставках, и этого всего до безумия много. Словно шикарный бутик купили и… Даже отсюда было видно, что все дорогое.
– Это чье? – ошарашенно спросила, поднимаясь с постели и направляясь к горничной.
– Ваше, – с непроницаемым выражением лица ответила она, следуя по рядам и придирчиво разглядывая тряпки.
– Не мое. И чужое я одевать не собираюсь.
– Но хозяин… – начала было женщина, но я перебила ее коротким:
– Нет, – а потом добавила, не скрывая насмешки: – Если ему надо, пусть сам и надевает.
Она не решилась возразить, встретившись с моим решительным взглядом. Лишь неопределенно кивнула, выпрямившись.
А я кинула еще раз осмотрелась в помещении размером в почти что спальню и вышла, чтобы умыться.
Кукла. Я всего лишь кукла в фешенебельной декорации. Даже есть одежда – красивая и тоже кукольная. Не первая и не последняя марионетка в руках опытного кукловода…
Поднималась