знают. Так и Анастасия, зная безропотное положение женщины в семье, не стала винить ни Марфу, ни Наталью.
Они дружили с детства, секретничали, делились своими
тайнами, а воспитаны были по Закону Божьему, где сказано, что Дети не перечат родителям, так как это большой грех. Настя
приняла активное участие в жизни Семки. Она заявила, что Семен останется жить у них сколько надо, Михаил противиться не будет, и кусок хлеба для него найдут, «не объест он нас»
твердила она.
Подруги поплакали, обнялись и распрощались, оставив Семена в надежном месте.
Василий, наконец, вырвался к Михаилу Цареву. Они были
погодками, вместе ходили в школу, рыбачили, а потом ушли на фронт. Михаил раньше Василия вернулся домой с фронта из – за ранения и сразу же вступил в должность заведующего земляным отделом Волостного Совета, а в настоящее время ждал перевода в ЧК. Василий подробно рассказал Михаилу о происшествии в селе и просил его посодействовать к привлечению к ответственности
виновных в преступлении односельчан, особенно упирая на Корнева.
– Разберемся, накажем, дай срок только перейду в ЧК, не сомневайся, – твердил Михаил.
– Как заступлю в должность, и тебе место найдем, да и Алексею тоже, сейчас люди ой как нужны.
Поговорили о домашних и выяснилось, Василий не знает, что Семка находится у них, а не у тетки, куда его отправили.
Удивившись, он тотчас захотел увидеть его.
Застав Семку дома у Царевых, Василий сначала накинулся на него:
– Почему ты здесь? Как ты сюда попал?
Семка растерялся от посыпавшихся на него вопросов.
Пока Анастасия накрывала на стол, они вышли на улицу. Там, наедине, Семка рассказал подробную историю своего бегства и даже то, где успел закопать кинжал. От услышанного, у Василия перехватило дыхание.
Он сомневался, как поступить дальше, оставить Семку у
Михаила или взять с собой, чтобы отыскать кинжал. Не зная, как повернет дело Корнев, он посчитал, что пока Семке лучше
остаться здесь.
Переговорив с Михаилом, объяснив ему, что беспокоится о Семке в связи с его возвращением в село, он попросил Михаила оставить Семку на время у себя. Михаил не возражал, они распрощались, и Алексей поспешил домой.
Глава 4. Монастырский устав по-русски скроен.
А революционные события развивались в селе со
стремительной скоростью. С самого начала революции, религия была объявлена «опиумом для народа». Однако перед революцией 1917 года общее положение Русской Православной Церкви и многомиллионного крестьянства России было очень прочным.
Поэтому большевики вынуждены были бороться с ней поэтапно, стараясь постепенно вбивать кол раздора между церковью, верой в бога и народом.
Целых пять лет должно было пройти от внедрения этой идеологии до открытого присвоения новой властью веками
копившегося