и слезы наполнили ее мудрые глаза. Она медленно покачала головой и вышла.
Ни она, ни Сирина никогда больше не видели ни Серджио, ни этого дворца, ни Рима. Сирине было четырнадцать лет, когда она в последний раз вышла из искусно инкрустированных бронзовых дверей дворца на виа Юлия, и тем не менее, когда она приехала в Альпы через четыре года, ей казалось, что она покинула Рим только вчера. Прошедшие четыре года были очень трудными: все это время она пыталась заглушить в своей памяти звуки ударов, которыми солдаты осыпали отца, отчаянный взгляд матери, когда на следующий день она бросилась из дома, едва причесавшись, с широко раскрытыми от ужаса глазами, в наброшенном на плечи красном пальто; вид тел родителей, брошенных солдатами около ворот, распластанных на мраморных ступенях, и кровь, медленно капавшая на траву… собственные крики, когда она увидела их, лежащих там… Мертвые родители стояли перед глазами даже тогда, когда она прощалась с бабушкой, отправляясь в безопасное место. Но где теперь безопасно? Опасно везде… Нигде не будет отныне безопасно. На всем белом свете у нее осталась одна бабушка.
– Я буду писать тебе, Сирина. Обещаю. Каждый день. Когда в Италии вновь станет спокойно, ты вернешься сюда и будешь жить со мной. Обещаю тебе, дорогая. Обещаю…
Несмотря на огромную силу воли, произнося последние слова, старая принцесса всхлипнула и крепко прижала к себе Сирину, последнюю частицу плоти и крови, эту последнюю нить, соединяющую ее с любимым первенцем. Теперь, когда Сирина уедет, у нее не останется никого. Но выбора не было. Слишком опасно оставлять здесь ребенка. Трижды за последние два месяца солдаты приставали к Сирине на площади Сан-Марко. Даже в простой, невзрачной одежде девочка выглядела слишком красивой, слишком рослой и чересчур женственной для своих четырнадцати лет. Однажды солдат преследовал Сирину от школы до самого дома и уже у дверей, грубо схватив за руки, прижал к стене и поцеловал, прильнув к ней всем телом. Кто-то из прислуги видел это. Видел перепуганную Сирину, которая молчала, боясь, что на этот раз заберут ее или бабушку. Она боялась солдатских лиц, их смеха, их взглядов. Старая принцесса знала, что опасность подстерегает девочку каждый день. Не было силы, способной сдержать солдат, не было способа защитить Сирину от сумасшествия, с каждым днем становящегося все более и более диким. Каждую минуту могло произойти новое несчастье, и Алисия ди Сан-Тибальдо решила спасти внучку. Когда епископ предложил ей вывезти девочку из Италии, принцесса не задумываясь согласилась. В тот же день после обеда она спокойно рассказала Сирине о своем плане. Девочка расплакалась, умоляя не отправлять ее так далеко. Ведь можно уехать на ферму в Умбрию, спрятаться там, можно отрезать волосы, носить ужасные платья, работать в поле… Делать все, что угодно, только бы не расставаться с бабушкой… Но мольбы Сирины остались безответными. Позволить ей остаться в Италии означало подвергать ее каждодневному риску. В любой момент ее могут убить, обидеть, изнасиловать. Единственное,