заросшим парком метался порывистый, свежий ветер. Серые тени лежали на дорожке – близилось утро. Гейм спешил к самолету, у которого уже возился бортмеханик Финчли, «крепыш Боб».
– Готовься к полету в преисподнюю, – хмуро сказал Гейм.
– А почему такой курс и такая спешка?
Гейм проворчал:
– Исчез какой-то инженер Можайцев.
– Можайцев… исчез? – «крепыш Боб» даже засвистел от удовольствия. – Представляю, как это взбесило старика!
– Перестань болтать, идет Прайс, – шепнул Гейм.
Уильям Прайс не шел, а почти бежал к самолету.
Посадив самолет, капитан Гейм огляделся: нет, он не ошибся – кроме бетонной дорожки аэродрома и караульного помещения, в этой заброшенной долине ничего не было.
Брайт-ривер – блестящая река! Но тут, в горной долине, не было не только реки, а и тощего ручейка. Горные кряжи, серые, безлесные скалы громоздились со всех сторон. Даже при ярком солнце здесь чувствовалась пронзительная свежесть слегка морозного утра, – тайный аэродром «короля урана» находился довольно высоко над уровнем моря.
Но где же все-таки секретный завод? Гейм недоумевал.
Прайс проворно выбрался из кабины самолета.
– Вы отправитесь со мной, капитан, – приказал он летчику.
– Слушаюсь, сэр.
Гейм отдал распоряжения своему бортмеханику и поспешил за Прайсом. И только теперь он увидел скрытый от посторонних взоров маскировочной сетью вертолет.
Навстречу им шел среднего роста пожилой человек в штатском, с седыми, подстриженными щеточкой усами и с трубкой в зубах. При одном взгляде на этого человека летчику стало ясно, что побег из этих мест инженера Можайцева – происшествие действительно из ряда вон выходящее: человек с трубкой в зубах был Аллен Харвуд, один из крупных специалистов разведки.
Вслед за Харвудом шел плечистый мужчина с большим рыхлым лицом, нижнюю часть которого скрывала густая борода.
– Не нашли? – спросил Прайс, здороваясь с Харвудом.
– Пока не удалось обнаружить… Надеюсь, Годдарт сумеет помочь нам. – И Харвуд кивнул в сторону своего спутника.
– Вознаграждение – десять тысяч долларов, – сказал Прайс.
Годдарт молча поклонился.
Подошли к вертолету. По знаку Прайса Гейм тоже занял место в пассажирской кабине.
Машина поднялась над аэродромом и, набирая высоту, ущельем пошла на север.
Вокруг вздымались горы, пересеченные во всех направлениях пропастями с голыми каменными ребрами, отполированными дождями и ветрами столетий.
Гейм размышлял: «Кто же он, этот русский инженер, и куда он мог деться тут, среди будто псами обглоданных скал?»
Через несколько минут вертолет приземлился на крошечной площадке, невдалеке от которой на склоне холма виднелись строения.
– Идите за мной, – приказал Прайс.
Поднялись на холм и, предводительствуемые Годдартом, который, казалось, знал здесь все и всех, торопливо прошли ряд помещений, у дверей которых стояли часовые. В обширных светлых комнатах располагались неизвестные Гейму приборы, кое-где люди трудились над чертежными досками. Потом прошли в длинное каменное строение, которое, как догадался Гейм, представляло собой небольшой экспериментальный завод.
Годдарт привел Прайса и Харвуда в скромно обставленный кабинет, в котором рядом с письменным столом стоял несгораемый шкаф.
– Здесь рабочее место инженера Можайцева, – пояснил Годдарт.
Прайс быстро подошел к сейфу.
– Бумаги… Покажите мне его бумаги! – отрывисто приказал он.
В следующее же мгновенье он со стоном застыл на месте: внутри шкафа на стальных полках лежали груды серого пепла.
– Копии… Где копии документов? – прошептал Прайс.
Годдарт уныло ответил:
– В целях особой секретности инженер Можайцев не делал копий. Он ссылался на ваше распоряжение.
Прайс захрипел и схватился за грудь.
Летчик взял старика под руку и помог ему добраться до кресла. Харвуд сохранял спокойствие.
– Пригласите сюда инженера Шольца, – приказал он Годдарту.
Годдарт вышел. Прайс произнес почему-то шепотом:
– Аллен, вы думаете, что Шольц знает, что сталось с главным конструктором и кто уничтожил его чертежи, расчеты?..
Харвуд пожал плечами.
– Они были большими друзьями… К тому же Шольц – ближайший помощник инженера Можайцева.
Летчику показалось, что Харвуд чего-то недоговаривает.
Можайцев… Инженер… Нет, сколько Гейм ни ломал голову – эта фамилия ничего ему не говорила.
Летчик отошел к окну. Утреннее, по-весеннему мягкое солнце золотило чахлые газоны во дворе. На изорванном каменными пиками горизонте синели далекие, застывшие на месте облака.
Прайс