Попадешься мне еще раз –поколочу, не посмотрю на то, что ты мала! А вы, – обратился он к моим родителям, – как вы могли посылать девочку воровать? Постыдитесь!
Когда он повернулся и вышел, я разрыдалась. Я была уверена, что о моем позоре узнает весь поселок, ведь слухи здесь распространялись мгновенно. Но, к моему удивлению, этот человек никому не рассказал о происшедшем.
Папа сказал слова, запомнившиеся мне навсегда:
– Люди иногда смеются над моим стремлением к личной честности и называют ее наивностью, но в конечном счете честность всегда оправдывается! Никогда не прощу себе, что позволил тебе делать такие вещи!
Лето 1944 года было легким по сравнению с предыдущими. У нас уже был кое-какой опыт, мы не были так беспомощны, как раньше. А главное – папа был с нами! Физа на лето забрала дочку к себе на ферму, и мы были в избе полными хозяевами.
Я вернулась к своим обычным летним занятиям: сбору съедобных трав, различных ягод, грибов, сухих веток. Во дворе был пустой склад, и я старалась наполнить его запасом сухой растопки на зиму. Ко всему этому добавлялись текущие домашние работы: ходить на речку за водой, мыть пол и т. п. Я чувствовала себя большой, ответственной за домашнее хозяйство.
Мама варила супы, вкусные согласно моим тогдашним понятиям: она клала в них больше картошки, немного муки и пол-литра молока. Наши желудки сильно растянулись от больших количеств жидкой пищи. Отрицательные результаты этого сказались позднее, когда уже не нужно было голодать: мы привыкли к ощущению полного желудка и ели слишком много. Это явление известно в медицине: люди, долгое время страдавшие от голода, при переходе на нормальное питание быстро толстеют. Так было с пережившими ленинградскую блокаду: уцелевшие сильно растолстели. Немало узников лагерей смерти умерли после освобождения от переедания: их засохшие желудки не могли переварить большое количество пищи. Нужно было переводить их на умеренное питание постепенно, под врачебным надзором; не всем достались такие условия.
Приведу маленький рассказ, сам по себе не столь важный, но способный служить иллюстрацией к сказанному выше.
В число обязанностей, налагаемых на колхозы, входила также обязанность посылать, раз в несколько месяцев, двух человек в сельсовет для работы дежурными в течение трех дней. «Наш» колхоз, когда подошла его очередь, не смог найти свободных людей в горячий период полевых работ. Обычно к этому делу привлекали несовершеннолетних. Вместе с местной девушкой Надей, чуть старше меня, я получила предложение поработать дежурной в сельсовете.
Можно было и отказаться, но предложение сопровождалось соблазнительной приманкой: пятьсот граммов хлеба в день, полтора килограмма за три дня, для меня одной! Вдобавок к обычному пайку! Я не устояла перед соблазном и согласилась.
Утром я получила круглую булку хлеба – целую булку, просто невероятно! Вместе с Надей мы отправились в Парабель, в сельсовет. Днем мы должны были носить разные бумаги в учреждения, а ночью сторожить помещение. Местные власти почему-то решили,