долго ждать. Марта почти насквозь проткнула свои два пальца и залила бы все это золотое великолепие в коробках кровью, если бы не подоспевшая вовремя работница, которая ловко перевязала бинтом ее раны. Аптечка висела здесь же, в цеху, прямо на стене, словно травмы были тут обычным и повседневным делом. Никто, как ни странно, не предложил практикантке прервать работу и заняться лечением, только перевязавшая ее работница, мило улыбнувшись, прошептала:
– Поаккуратней, так и без пальцев можно остаться… тогда переведут работать в другой цех. – И упорхнула на свое место.
«Видимо, работать ногами… – подумала Марта, – у них тут словно камеры пыток эти цеха, как говорится, на любой вкус».
Металлическими усиками, которые торчали с кокард по краям, предназначенными для фиксации значка в твердом ободке форменного головного убора, Марта расцарапала свои покалеченные руки. А в конце работы эти усики запутались у нее в бинтах, и кокарда ушла в сторону, когда молодая швея прибивала ее к фуражке, грубо затянув ее многострадальный палец под работающий механизм и нанеся ему повторную травму прямо через бинты.
Марта взвыла, как раненая волчица, а кровь мгновенно проступила сквозь бинтовую повязку, которая и смягчила укол машиной.
– Какая же ты неаккуратная… – покачала головой близсидящая швея.
На настенных часах спасительная стрелка приблизилась к цифре «пять», и в цехе снова появилась грузная фигура бригадира.
– Все-таки одну фуражку запорола… – нахмурилась Клавдия Михайловна. – Ладно, вычтем ее стоимость из твоего заработка, а вот с панамками будет посложней… я сейчас говорила с заведующей производством. Столько брака фабрика не может себе позволить.
Клавдия Михайловна совсем не обращала внимания на раны Марты и кровь, просачивающуюся сквозь бинты, словно это было в порядке вещей или будто она этого и ожидала от такой неумехи.
– Так что на первый раз мы тебя прощаем, убытки ты не будешь покрывать, но тебе придется забрать панамки домой и выпарывать вечером козырьки. Завтра будешь пристрачивать все заново после работы, исправлять свой брак! – произнесла свою речь Клавдия Михайловна, вполне довольная собой.
Она сияла словно медный таз, радостная от того, что превратила жизнь этой рафинированной особы в ад. Клавдия Михайловна провела Марту в подсобное помещение и рукой указала ей на два тюка с панамками.
– Да их же здесь сотня, не меньше… – скорчила недовольную физиономию Марта.
– Хоть тыща! Я не допущу, чтобы государству был нанесен материальный урон. Сама напортачила, сама и исправляй! – подбоченилась бригадирша.
– У меня все руки болят и к тому же пальцы в бинтах, как я буду распарывать? – жалобно спросила Марта.
– Тебя никто не гнал в текстильный институт, – напомнила ей бригадир и пошла, плавно покачивая бедрами, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Марта взяла два мешка со своей домашней работой