нельзя больше заводить с Ниной разговоры на эту тему, а если она спросит, отшутиться и не ляпнуть лишнего. Ведь если позволить себе чуть больше, он может упомянуть то, что упоминать совсем не стоит.
Рано или поздно Нина укажет ему: ты же так хорошо пережил это четырнадцать лет назад! Ты был самым сильным из нас! Просто вспомни, как ты справился тогда, пусть это поможет тебе сейчас, раз горе подкралось неожиданно.
Как ты пережил это тогда, братец?
Но я это не пережил…
Вот что знал только он один – и не позволил бы узнать никому другому. Ян и сам изучал психологию, чтобы получить ответы на вопросы, которые нельзя задавать. Рассматривая собственную историю отстраненно, объективно, он понимал, что дела его плохи. Тогда, четырнадцать лет назад, он получил серьезную психологическую травму, которую так и не преодолел. Такое нужно лечить – а он позволил ситуации закрепиться и усугубиться.
Вы ведь были близнецы…
Объективная сторона его разума знала неприглядную правду. Он затаил в себе то, что испугало бы Нину до истерики, что погубило бы его карьеру, не позволив ему стать полицейским.
Я не пережил это. Я умер вместе с ней, а она осталась жива вместе со мной. Я лежу под крышкой белого гроба. Я слышу, как на меня падает дождь, крупные холодные капли. Королевские лилии – последний подарок для меня. Я не плачу и спокоен не потому, что я – герой и сильнее вас. Я стою перед своей могилой и смотрю на свой гроб. Вам грустно, потому что вы еще живы.
Мы были близнецы… Мы и сейчас близнецы. Близнецы – единое существо, и нельзя, чтобы один из них просто умер, как умирает обычный человек. Когда умирает один из близнецов, остается одна вторая. Но одна вторая в прошлом живого существа – это не обязательно полноценное живое существо. Это просто половина, которая никогда не будет равна единому целому.
Он знал проблему, чувствовал ее и только этим успокаивал себя. Ян убедил свою совесть: до тех пор, пока он всем управляет, пока держит боль на коротком поводке, он не угрожает ни себе, ни окружающим. Им не обязательно знать, что он умер в тот день!
Он даже научился использовать затаенную травму себе на пользу. Он быстро построил карьеру, потому что полностью освободился от страха и боли. Коллеги, даже старшие из них, прониклись к нему уважением. Его отвага никогда не была безумной, казалось, что он просто слишком умен для страха. Ян никому не объяснял, в чем на самом деле его секрет.
Чего мне бояться? Я уже мертв. Что можно сделать мертвецу? Да ничего, у мира больше нет против меня оружия.
В самых сложных ситуациях, когда инстинкт самосохранения пытался взять свое, Ян просто призывал в памяти дождливый день, белоснежный гроб и букет лилий, отчаянно красивых, неуместно живых…
Я давно уже под землей. Мне нечего бояться.
Его воспоминания превратились в хроническую болезнь, он с ними свыкся. Поэтому он оказался не готов к тому, что почувствовал в парке. И теперь это подтачивало его изнутри,