Она помнила этого человека при дворе своего отца, помнила, что он был отцом жены Брэндона, с которым Чарльза связывали самые дружеские отношения, готова была быть милостивой с ним.
Сделав Брэндону знак, чтобы он помог ей сойти, она удивилась выражению его лица. Оно было холодным, почти враждебным. Неужели Чарльз боится, что она может чем-то обидеть его тестя?
Брэндон нервничал по другой причине. В глубине души он испытывал стыд, панически боялся, что проницательный сэр Энтони заметит его особое отношение к принцессе, сочтя это изменой памяти его дочери. Поэтому все оставшееся время он держался чопорно, отчужденно, стараясь быть не более чем любезным, но нервничал под обиженным взглядом Мэри и внимательным – тестя.
На следующий день из Лондона прибыло посольство во главе с епископом Фишером. Он привез послание от Генриха: тот ждал сестру ко дню Пасхи и готов был дать пир в ее честь. Значит, у нее есть неделя, чтобы выяснить с Брэндоном отношения и дать ему понять, что готова бороться за него.
А пока принцесса была занята: портнихи заканчивали шить ей наряды, фрейлины развлекали ее, из Лондона то и дело прибывали все новые подарки: изящный паланкин, весь раззолоченный, в резьбе и украшениях; нарядный плащ из золотой парчи; прекрасная диадема с россыпью сверкающих бриллиантов и парные к ней серьги с каплевидными подвесками. Мэри пришла в восторг и была почти готова простить Генриха, к тому же чувствовала, что сама соскучилась по брату. Однако во время долгих бесед с Фишером с ее уст нет-нет, да и слетали колкие замечания в его адрес.
Сухой, сдержанный Фишер никак не показывал своего волнения, но ощутил внутреннее беспокойство. Разговоры с Мэри о смирении и покорности ни к чему не приводили, и он решил поговорить с Брэндоном.
– Сэр Чарльз, вы должны образумить ее высочество. Говорят, что вы имеете на нее… гм… известное влияние.
Брэндон и сам понимал, что разговора не избежать. Все сроки были на исходе, а он так и не уладил с Мэри вопрос о ее пропавшем содержании. Он понимал, что она сделает все так, как он скажет, но все-таки боялся этого разговора. Боялся самой Мэри Тюдор. Однако Чарльз был человек трезвомыслящий и усилием воли подавлял жар в крови. И все же, заметив Мэри прогуливающейся в парке с Джейн Попинкорт и Нанеттой Дакар, решительно направился в их сторону.
Ее лицо так и просияло, когда она увидела его, но Брэндон остался спокоен. «Красивых женщин на свете много», – напомнил он себе.
– Мне необходимо поговорить с вашим высочеством.
– Мне тоже, Чарльз.
Она сделала знак фрейлинам уйти, и те оставили их одних.
Щебетали птицы, покрытый нежной зеленью кустарник трепетал на теплом ветру, сквозь еще голые ветви деревьев проникали лучи солнца, мягко отражались на кудрях Мэри, скользили по розовому шелку ее плаща…
У девушки дрогнуло сердце, когда она поняла, что Чарльз уводит ее в глубь парка. Сейчас или никогда!
Они остановились на узкой тропинке за огромными