мат перемат, когда требуется, но не в поезде же да при женщинах. А там и молодые девчонки стояли. Как же можно? – спрашивал один.
– А тут кто-то завопил. Ну, мы вскочили. – Рассказывал другой. – Я вижу, что этот с петушиным хохолком платком нос утирает и готов кинуться на другого. Стал поперёк дороги, а он так и рвётся в бой. Пришлось схватить за бока да подержать до остановки и вытолкнуть на ваших ребят. Если бы ваши не подошли, я бы всё равно его выкинул из вагона.
– Значит, этот юноша с ирокезными волосами рвался в бой? – уточняюще спросил майор, – я правильно вас понял?
– Ну, конечно. И помню, что он угрожал другому котлету из него сделать. Я бы сам из этого петуха отбивную сделал, да жаль юнца. Не оперился ещё.
Майор посмотрел на крепыша, уставившегося в пол взглядом и спросил:
– Ну а этот второй, я ещё не узнал его имени, что делал?
На этот вопрос отвечал другой мужчина:
– Так он что же? Я думал его удерживать, а он никуда и не рвался, а уговаривал старушку сесть на освободившееся место.
– А кто кого первый ударил, вы видели?
– Честно скажу, что чего не видели, того не видели. Мы разговаривали о своих делах. А потом уж вмешались, когда люди расступились.
Майор поднялся из-за стола, глянул на сидевшего рядом сержанта, записывавшего всё, что следовало внести в протокол, и сказал удручённым голосом:
– Вот и выходит, дорогой Владлен, что в драке в основном обвиняют тебя. Кстати, кто из вас матерился?
– Выругался-то я, – вырвалось изо рта Владлена, – но ударил…
Он не успел договорить, как майор его прервал:
– Сам, стало быть, признаёшь, что и выражался нецензурно в общественном месте. Так тебе знаешь, сколько припаять можно со свидетелями и собственным признанием? Тут тебе и будет борьба за справедливость. И на этом закончим, пожалуй. Я тебя сейчас отпускаю. Задерживать не хочу. Если надо будет в суд, вызовем. Во всяком случае, на контроле держать будем. А свидетелям спасибо. Все свободны. Только ты, паренёк, – и он повернулся к крепышу, – останься ещё немного. Мы не записали твои данные для протокола.
Профессор
– А теперь давай поговорим с тобой, – сказал майор, снова усаживаясь за стол, когда свидетели и Владлен покинули комнату. – Я не стал при всех тебя расспрашивать – майор умышленно избежал слова «допрашивать» – поскольку и так понятно, что врезал этому чучело ты, а не он тебе. Ты, как я понимаю, боксёр?
Крепыш кивнул головой.
– Значит, угадал. Ну, и я решил отправить его отсюда раньше тебя, чтобы вы часом не подрались опять. Дальше поступим так. Во-первых, скажи, как тебя зовут, где живёшь, чем занимаешься. Словом, дуй всё о себе и почему ты попал в эту передрягу. Нам протокол надо заканчивать.
Крепыш откашлялся, будто готовясь к торжественной речи. На щеках его круглого лица почти по центру появились две ямочки, губы лишь чуть-чуть растянулись в сторону, будто собираясь улыбнуться, но не улыбнулись. Брови поднялись, и вместе с ними поднялась правая рука, указательный