проявляется в присутствии множеств привилегий.. И решается, во многом говоря, с приходом опыта. Чтобы справиться с нынешним собой и с решаемым выбором, достаточно несколько искренне расчетливых вопросов. Что мне нужнее? Как быстро я смогу получить то, от чего отказался? Если взять сразу все, что я должен исключить пока из своего привычного рациона и насколько?
Твердо стоящий бизнесмен, не дожидаясь вердиктов от других, начал первый:
– «Вы, господа, на какой машине планировали отъезжать? Такими долгими застенчивыми сомнениями и потерять в нужный момент такси можно!» – на интуитивном уровне достаточно вежливо и уважительно выражал свое не такое уж и строгое место в ситуации он, красноречиво пользуясь речью.
– «Давайте зацепимся за незамысловатые элементы выбора! Смотрите! Ко мне ближе стоит эта машина, а у вас, соответственно, та. По рукам?» – в Уэйне проснулись его находчивая уверенность в себе и словно обходящий все условные запреты завлекающий тон голоса, парень опередил всех своих друзей пришедшей мыслью.
– «Легко и просто! Решалась бы судьба человекам идентичным образом, не было бы ни границ со странами, ни затяжных войн, ни благоразумного благополучия.. Но, благо, человеку дана возможность определять и размышлять насчет масштабных и пронзительных проблем, исследуя особенности и характерные черты малых предметов, бытовых изобретений. Что природа, что вещи, созданные человеком из природных материалов.. Что взаимосвязано между собой, прежде всего условием, причиной и смыслом» – оценил по всем вспомнившимся достоинствам блуждающую смекалку Уэйна этот бизнесмен и хитроумно подмигнул под конец.
– «А что бы тогда осталось?» – не стал отворачиваться от постучавшей беседы главный герой и с настоящим что ни на есть интересом задал свой вопрос.
– «Телевидение! Одно сплошное телевидение!» – ответил мужчина и, улыбнувшись перед доброй, нравственно обогащающей в его понимании дорогой, сел в заждавшееся его такси.
– «И не поспоришь..» – оглянул их водителя взглядом Уэйн на сотрясенное тяжелыми, весовыми впечатлениями прощание и, непроизвольно руками слабо охватывая плечи Бенджамина и Грейс, повел их, не давая им зайти когда-нибудь назад, в машину.
Свежесть улицы вмиг ослабела, стоял горький аромат, видимо, любимых духов таксиста. Если не сами духи, как говорит за себя определение, не являются его скрытой от общества страстью.
Как и предвещала старая добротная привычка, появившаяся у ребят в процессе путешествий и распределений внутри команды способностей к эмоциональной подаче рассказа, наклонностей к мечтательности и, конечно, желания убрать свои ноги на более мягкую поверхность, что давало бы позу слегка лежа, скажем мы так.
Бенджамин сидел впереди. Ему всегда хотелось следить за дорогой, как следил бы за ней водитель. Для Бенджамина всякий объект