по всем динамикам – прямо с середины, как стояла, – «на весь мир». И полетела над тихими морями ария Марии Магдалины:
«I don't know how to love him.
What to do, how to move him.
I've been changed, yes really changed.
In these past few days, when I've seen myself…»
А Веня Барков полетел по командам, рассыпая приказы:
– Открыть задрайки на всех иллюминаторах!
– Тихий ход!
– Убраться всем с палуб на хуй, кто высунется – убью!
В отличие от боевых кораблей, у нас были иллюминаторы, – гражданская же шхуна! Да и силуэт и мачты и прочее – все выглядело совсем не так, как у боевого корабля. А Веня – дальше:
– Дать всю иллюминацию на верхнюю палубу!
Ночь, луна, тепло, практически штиль; Мария Магдалина голосит, – и тут мы, как парадная люстра. Не корабль, а симфония в стиле Александра Грина!
Яркая иллюминация на верхней палубе не давала возможности разглядеть со стороны борт нашей посудины, создавая световой занавес и скрывая от посторонних глаз то место, где был выведен рукой нашего художника, музыканта, поэта и радиста, старшины первой статьи Александра Нехорошева белоснежный номер нашей боевой единицы – 541.
Под лунным небом, на тихом ходе, с музыкой, с сияющими огнями, в комфортной замечательной обстановке, мы практически вплотную подошли к японской браконьерской шхуне, – подошли так здорово, что она оказалась между нами и берегом. Борт в борт. Места и времени для маневра у них уже не оставалось.
К этому времени матрос Чубуков, наш комендор, расчехлил свой пулемет, способный разнести вдребезги японскую рубку и все, что внутри, и вставил ленту. В случае неповиновения он мог сделать предупредительный залп под корму и под нос. А если они попытаются скрыться, то Чубуков имел полное право, зафиксированное всякими международными конвенциями – теми же японцами в том числе, – полное право имел матрос Чубуков открыть огонь на поражение.
Японцы даже не предприняли попытки куда-нибудь смыться.
По нашему кораблю прошла команда тревоги, – и мы забились чуть ли не в оргазме!
«На абордаж! На абордаж!
Как молния – топор!
Вцепились крючья в такелаж,
И рвет картечь в упор…»
Осмотровая группа быстро оделась в парадку и кинулась получать оружие и спасательные жилеты. Матросам выдали пистолеты «Макарова»; старпом, командир группы получил в руки «Калаш». В осмотровую группу входили командиры всех основных отделений. Старшина первой статьи Саша Нехорошев, командир отделения радистов, должен был арестовать радиорубку; командир мотористов – моторное отделение и так далее. От камбуза попытался выставить свою кандидатуру матрос Владимир Караваев – арестовать японскую кухню, – но его еще раньше забраковал сам командир корабля, капитан второго ранга Веня Барков.
Он был бы хорош на войне, Володя Караваев, но теперь он был бесполезен и страшен. Он руками душил бы фашистов! А еще раньше – хазар, печенегов или половцев. Вот это был бы витязь так витязь! Куда там до него былинным трем богатырям! Васнецов