милый, включи ему, пожалуйста, свет.
Я повернулся и, посмотрев в сторону, откуда доносилось позвякивание вилки, негромко сказал:
– Над лампой кнопка. Если ее нажать, можно будет есть при свете.
Чья-то тень поднялась, и после громкого щелчка над столом зажегся неяркий свет, осветивший худощавую, невысокую фигуру. Спасибо я услышал от Люси.
– Котик, ты такой хороший! – Люся мурлыкала, и надо признаться – ей шло.
– Люся, накормишь нас? – Я решил сразу взять быка за рога.
– А нечем, Котик. Пирожные одни, – она понизила голос, и доверительно сообщила, – вчерашние.
Я повернулся к Мише.
– Будешь пирожные? – Тянуло добавить «вчерашние», но что-то удержало.
– Пирожные?! – Оживился Миша, – Отлично, давай!
И пошел к ближайшему столику. Дойдя до него и ничего по дороге не опрокинув, весело крикнул:
– И чай, Люсь! Зеленый! С жасмином! И с лимоном!
Вздохнув, Люся со слабой надеждой посмотрела на меня, но и я был не прочь залить царившую во рту сухость, поэтому кивнул. Скрипнув стулом, Люся нехотя поднялась и сделала пару шагов к агрегату времен гражданской войны…
Пока Мики наслаждался подсохшим «наполеоном», я разглядывал сидевшего ко мне спиной мужчину, хотя разглядывал не совсем точное слово. Мне вдруг взбрело в голову по осанке, манере и движениям определить, кто этот человек по профессии. Когда-то, в далеком детстве я вычитал у Конан Дойля, как Шерлок и Ватсон проделывали подобные трюки и, не знаю, может травка тому виной, но я просто не мог не смотреть на эту спину.
Судя по сгорбленной спине человек много работал но, сколько я не перебирал профессий, подходила практически каждая. И грузчик, и бухгалтер, и водитель, и писатель. Не подходили повар, моряк, чиновник, военный. Само собой не спортсмен (если только не шахматист или боксер), не бизнесмен, не бандит и не мент, хотя последняя мысль была небесспорной. Человек заерзал спиной, и я поспешно отвел глаза, чтобы увидеть недоуменную физиономию Микки. Он оглянулся и, перегнувшись через стол, прошептал:
– Ты чего туда смотришь?
Я повел подбородком в сторону «спины», и тихо ответил:
– Кажется, это мент.
Мишка чуть не поперхнулся. Точнее, он все-таки поперхнулся, но не насмерть. Так, слегка повылезли из орбит глаза, но это понятно, такой кусок застрял! Я знал, что он не умрет, поэтому не стал устраивать истерику и колотить его по спине. В общем, Микки справился сам и, откашлявшись, посмотрел на меня красными, мокрыми от слез глазами, и сдавленно просипел:
– Кот, ты охренел?! Я чуть не задохнулся!
– Не надо запихивать в себя такие куски, – я пожал плечами, – и паниковать тоже не надо. Я же сказал, кажется. Но могу ошибаться.
Он оглянулся на человека, который надо сказать, за все время его судорожного кашля ни разу не обернулся посмотреть, кто это там надрывается.
– И с чего тогда решил, что мент?!
– Да просто, – было лень