дому и делать этого не стоило бы, так как логическое построение текста может очень сильно испортить впечатление, но мне хочется все так, как будет у меня исходить из души; такая рассеянность быть может будет встречаться и в дальнейшем, но попрошу воспринять это как состояние моей души на данный момент.)
Я ходил в детский сад. Конечно же я его не любил, затем в школьные годы о нем мечтал, но от туда у меня есть несколько очень ярких воспоминаний, который часто резко, совершенно неожиданно, могут появиться у меня в голове.
Как только наступал тихий час и мне приходилось ложиться в кровать, я никогда не засыпал. За все свое пребывание в детском саду я помню только один раз заснул и проспал я в тот момент очень долго, из-за чего к столу с готовой едой на столе я сел самым последним.
Эх, я был бы безумно рад, если бы мне дали шанс вернуться в то время, только с моим нынешним мышлением и как призрак своего же разума подсмотреть, что же витало у меня в голове, как только я накрывал свое маленькое тело одеялом. Так я бы смог найти, как мне кажется, очень много ответов.
Если представить эту комнату как план, то моя кроватка находилась в самом нижнем правом углу, рядом с окном. Вид из окна всегда был загорожен белой занавеской с множеством количеств вышитых узоров, которые я долго рассматривал, пока летал где в своих мыслях. Я помню узоры соединялись друг с другом небольшими нитями, по которым я ходил и перепрыгивал с нитку на нитку, представив себя крохотным человечком, который абсолютно свободен и независим от жизни, и уж тем более от этой комнаты. Думал я в такие моменты о всяком, о чем только позволяют рамки моего детского мышления, у которого рамок на самом деле и нет; но самая запоминающиеся история, которую я проиграл сам в своей же голове, пока рассматривал эту занавеску, была такой:
Я плавал в огромном бассейне, масштабы сравнимые только с бассейном «Москва». Было очень много людей. Все плавали, болтали, смеялись, улыбались, кроме одной лежащей на шезлонге женщины. Себя я представлял, как помню, примерно двадцатилетним молодым брюнетом, почему-то с очень красивой, накаченной фигурой. Был ли тот портрет выстроенный моим детским воображением схож с реальностью? Абсолютно, нет. Но не в этом дело. Я плавал спокойно, не спеша в этом бассейне, иногда поглядывая на эту женщину, которая даже не пыталась загорать, а все время о чем-то думала. Мне стало безумно интересно, почему она не радуется как все люди, а сидит одна в полной задумчивости. Я медленно подплываю к ней и прямо из воды спрашиваю, почему же она так грустна. На что она поворачивает резко свою голову, улыбается мне самой лучезарной улыбкой на земле и затем, неожиданно, с абсолютно детской манерностью прыгнув в воду, уцепляется за мою шею и начинает меня душить, топя меня на самое дно. Она проговаривает: «Тебе интересно, почему же я грустна?! А ты спроси у этих смеющихся людей, которые не обращают никакого внимания на твою смерть!». Я со всей своей животной силой отбиваюсь от нее и как можно быстрее плыву на поверхность. Выплыв наружу, осмотревшись вокруг