Т, У, Ф и Х, набрел я вдруг на страницу буквы Ц, где было всего две записи – Леша Цыганков, а под ним очень небрежно, видно второпях, записано: Шурочка Ц. Ну, Лешка – это, понятно, мой приятель по вышке, ныне сидящий высоко «под крышей» Союза журналистов. Благодаря ему, в частности, для меня в Домжуре всегда находится столик. Но Шурочка, черт ее дери, кто вообще такая? Я даже от напряжения вскочил на ноги и стал бегать по кухне, пытаясь выжать из своих мозгов хоть тень воспоминания. Но, хоть убей, ни шиша не получалось.
Боже мой, какой позор для профессионала! «Ну и поплохел же я!» – ругал я себя презрительно. Не звонить же на самом-то деле наобум, ведь это и неприятностями может кончиться. Ладно еще, если какая-нибудь там родственница или приятельница жены. (Хотя тоже не оберешься.) А если, не дай бог, агентша, а? Нет, до такого я вроде еще не дошел, чтобы агентш забывать. Крутить с ними шуры-муры, естественно, серьезный должностной проступок (хотя с кем не бывает, и не пойман, естественно, не вор). Но забыть или перепутать с кем-то – куда хуже, это уже полная профнепригодность…
Так думал я, пытаясь себя разозлить, завести, подначить, надеясь, что проклятая Шурочка выплывет наконец из глубин подсознания и напомнит мне факты своей биографии. В какой-то момент показалось, что уже ухватил ее за рукав, уже увидел нечто, похожее на лицо, но потом опять – срыв и отчаяние. Вот ведь чертова кукла!
В общем, взял я, шарахнул еще бокал испанского зелья, покрутил головой и набрал номер.
– Алло? – Голос был совершенно незнакомый, но такой… обалденный. Как будто ручеек журчит. Нет, гораздо лучше, нежный, но глубокий и слегка хриплый, терпкий, что ли, если такое можно сказать о голосе. Таких голосов вообще не бывает на свете!
– Алло, алло, Шура….
– Алло, кто это? Алло?
– Вы меня не узнаете? – сказал я (это такой прием умный: вдруг, думаю, сейчас все и объяснится).
– Не-ет… Меня Шурой никто не называет… Хотя… Ой! Если только… Николай, это вы? – неуверенно сказала она.
Была не была, думаю, соглашусь на Николая, тоже хорошее имя, русское, мать меня, кстати, чуть было Колей не назвала, в честь покойного дяди, но потом отец чего-то заартачился. Словом, решил я, буду Николаем. Хотя, с другой стороны, вдруг все-таки агентша или родственница – скандалу не оберешься. И вообще, что это я так рисковать решил, чего ради? Может, у нее только голос красивый… А в остальном – крокодил какой-нибудь африканский… Но какая-то сила уже несла меня, и с ней я никак не мог совладать.
– Да-да, это я, я, Николай! Ты же узнаешь меня, правда?
– Кажется… – неуверенно сказала она.
– Ну, Николай же это, ха-ха… Послушай, я сейчас к тебе приеду, а?
– Прямо сейчас? – Она почему-то засмеялась.
– Ну, понимаешь, такое дело… В общем, нам нужно… мне нужно обязательно, просто абсолютно необходимо тебя увидеть!
– Но… что-нибудь случилось?
– Случилось, но это не телефонный разговор…—
На другом конце помолчали.
– Серьезно?
– Куда