персидскими огурцами и разными прочими декоративными орнаментами своей богатой фантазии.
Чего ей не хватало, то она придумывала на раз-два-три: «Крэкс! Пэкс! Фэкс!» – и нате вам, чудо.
Не хватало Люсинде, главным образом, трех вещей: слепого обожания влюбленного в нее человечества, увлекательных приключений и старой доброй порки, коей родители маленькой Люсинды в свое время опрометчиво пренебрегали, о чем теперь частенько сожалели, как сожалеет и все прогрессивное человечество.
Тем не менее, слепого обожания последнего – то есть человечества – Люсинда периодически добивалась, хотя и ненадолго.
Чтобы слепо обожать Люсинду, нужно было потерять не только зрение, но и рассудок.
Коллективный разум человечества перманентному сумасшествию сопротивлялся, однако Люсинда без устали изобретала эффективные способы временного отключения мозгов окружающих. На весь мир ее не хватало, но закрытые помещения средней кубатуры радиус поражения, как правило, покрывал.
В раннем детстве для покорения мира и окрестностей Люсинда успешно использовала вопли в диапазоне четырех октав с уверенным захватом верхнего «си».
Ультразвуковой удар пронзал народонаселение мощной судорогой, и ближнее человечество желейной массой падало к ногам младой Люсинды с затребованными ею дарами: конфетами, куклами, бантами и прочими средствами, служащими для моментального превращения жизни в праздник.
Когда из-за жестокого акустического геноцида отзывчивые особи в окружении крикливой Люсинды вымерли как вид, она разучила вежливые слова и некоторое время результативно поражала современное ей человечество убийственной вежливостью.
Однако человечество вскоре адаптировалось и стало воспринимать изысканные манеры манипуляторши Люсинды как норму жизни.
Тогда Люсинда освоила вымогательские поцелуи – градом – в сочетании с умильными взглядами веером.
Человечество сначала растаяло и стекло к ногам Люсинды розовыми соплями, но через некоторое время снова собралось и оформилось в убедительное подобие крепостной стены.
Борьба щита и меча продолжалась. Люсинда оттачивала стратегию и совершенствовала тактику. Человечество то шло у нее на поводу, то взбрыкивало.
В настоящее время Люсинда покоряла педагогический коллектив городской средней школы номер четырнадцать, приучая его буквально есть у нее из рук.
Вкусняшки – вот что стало оружием, с помощью которого Люсинда в очередной раз завоевывала мир!
Расчет Люсинды был верен и прост.
Среднестатистический учитель российской школы – это кто?
Тургеневская барышня бальзаковского возраста, то есть незамужняя женщина «под сорок», загибающаяся сутулым кренделем в тщетных попытках скомпенсировать низкую зарплату высокой нравственностью, а неказистую наружность – роскошным внутренним миром.
А в условиях крайне ограниченных материальных возможностей среднестатистическая учительница стабилизирует