раз, но то, что предстало перед её очами здесь, покорило всецело. Так называли в одном из районов столицы места бомжевания людей, оставшихся без крова и средств существования.
Власти не справлялись с честной компанией, где были свои нравы и законы. Вот к ним Алёна и попала, не гнушаясь совершенно их обществом. Везде есть люди, даже на самом дне. И это доказала сама жизнь ей ещё раз.
То, что она увидела, не было простой ночлежкой. Здесь каждый её обитатель являлся звеном большой машины, любой её винтик вертелся по своей оси. И от этого движения жизнь каждого из них продлевалась ещё на один день, а если бы кто-то из них остановился или сделал бы что-то не так, как нужно, погибли бы все. Вот благодаря слаженности какой-то, пониманию по мгновению ока, держалась их жизнь.
Перестав быть социально значимыми, они не перестали быть людьми. Выживали вместе, как дружная и любящая семья. И именно эти люди приняли её как человека нормального, пусть даже со своими причудами, не предавая гонениям, и она им отвечала взаимностью. А начиналось это так.
В первые дни приезда в столицу Алёна в поисках работы и пищи бродила по улицам, отчаявшись совершенно, подобралась к одному из мусорных баков, тут её существо в отрепьях под руки и схватило и ну давай колошматить в стороны, думая, что появился конкурент на их территории. Откуда ей было знать, что весь столичный мир поделен на сектора, зоны, которые курируют свои ассоциации бомжей, вычищая баки, дворы и переулки.
Но она не робкого десятка, оборонялась до последнего, шматонула своего обидчика как следует пару раз, чтобы не лез, поскольку уж очень хотелось кушать. С работой, которая бы давала прибыль, а значит, и сытость, ей повезло не сразу, а пока нужно было жить чем-то. Вот и решила пойти на крайность. А тут посягательство на личность без предупреждения. Исцарапала все открытые участки тела нападавшего, но не сдалась. В итоге ему пришлось с ней подружиться, видя родственную душу, настойчивость и любовь к жизни. А она-таки ухватила свой сухарик и незаметно сунула в карман.
– Ты что, красавица, места попутала? – пытал её Федос, схватив за рукав.
– Пусти! Какие такие места?
– Сейчас семья с тобой разберётся, шевели локтями, – поторапливал Алёну Федос, подталкивая в спину.
– Какая-такая семья? Нет у меня никакой семьи, далеко она.
– А причём тут твоя? Я тебе торочу о своей! Иди уже, воришка!
– Ты что это себе позволяешь? Руки брось, – Федос превосходил Алёну по комплекции, поэтому сопротивляться с ним было ей не сподручно. И она, понимая это, решила покориться. Но огрызалась, как могла: лучшая защита – это нападение, пусть слабое, но чтобы он чувствовал всё равно, что она готова к схватке, не важно, что пока только словесной.
Вот слово за слово, соревнуясь в остротах разговорного жанра, Федос выяснил, что она совсем одна, а потому любезно, насколько это возможно, пригласил в свой стан, а вернее сказать, решил, что изящества им в её лице недостаёт.
Собутыльники поддержали его мысль. Так Алёна и обосновалась среди бомжей, людей без определённого места жительства. Пусть