прозевали начало войны, их армии бегут, солдаты и офицеры сдаются в плен. Коммунисты на допросах показывают, что еще несколько лет назад у них была создана отличная система противодействия оккупации страны. Приготовлены склады оружия, амуниции и продовольствия для партизанских отрядов, назначены руководители подполья, проводились учения… Но потом Сталин решил, что это не патриотично – допустить врага на свою территорию. Склады ликвидировали, систему разрушили…
– Но дать полномочия первому встречному…
– Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяц-другой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его – только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования…
Комендант не ответил.
– Не обижайтесь, Эрвин! – усмехнулся Ланге. – Я человек простой – говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?
– Клаус! – позвал Краузе…
Кернер-Крайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.
– Приезжайте чаще!
– Теперь буду! – пообещал Крайнев.
Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.
– Данке! – поблагодарил Крайнев.
– Ваш деревенский шнапс – высший класс! – довольно сказал Клаус. – Привозите еще! И шпик! Мужчине, чтобы быть сильным в любви, надо хорошо питаться! – он довольно захохотал.
Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем – направо и остановился у деревянного домика. На его потемневшей от времени стене висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: «Жид – це ваш відвічний ворог!» Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скрупулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: «Сталін та жиды – це банда злочинців!» «Еще у них была листовка для красноармейцев: «Без жида-политрука, рожа просит кирпича!» – вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: «Фото на документы. 1 снимок – 3 рубля или 2 яйца». Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.
– Прошу господина в дом! – сказал фотограф, молодой худощавый еврей.
Крайнев прошел за ним.