на заборе. Вместо мыла в аккуратной коробочке рядом с рукомойником желтел мелкий песок.
– Кончилось мыло! – вздохнул Семен, подходя. – А купить негде – война. Ни постирать, ни помыться…
К удивлению Крайнева, песок легко оттер грязь с его ладоней. Сполоснув руки, он умылся. Настя подала льняной рушник. Утираясь, Крайнев разглядывал девчушку. Нашел, что она старше, чем показалось вначале, – лет семнадцати. «Просто невысокая и худенькая, – понял Крайнев, – но симпатичная… Немцы бы такую не минули…» Настя, смущенная его взглядом, закраснелась. На запунцовевшей коже щек проявились мелкие веснушки.
Семен позвал его в дом. Внутри изба была небольшой, но чистой. Дощатый пол, выскобленный добела, лавки у стен, крепкий стол… У порога Семен скинул сапоги, Крайнев последовал его примеру. Ступать босиком по прохладным, гладким доскам пола было приятно. Они сели на широкую лавку, Настя, выхватив из печи, поставила на стол большую чугунную сковороду, где скворчала яичница с салом.
«Это ж сколько канцерогенов!» – подумал Крайнев, разглядывая толстые, зажаренные до коричневой корочки, ломти свинины.
– Богато живем! – хмыкнул Семен, по-своему поняв его интерес. – Власть бежала, люди колхозный свинарник растащили. Порезали поросят на радостях…
На столе появилась бутылка, заткнутая бумажной пробкой, и два граненых стакана. Семен разлил прозрачную жидкость из бутылки.
– Помянем рабов божьих! – сказал, беря свой стакан. – По правилам полагается молитву прочесть… – Семен вопросительно глянул на гостя.
Крайнев понял это по-своему, встал и повернулся к иконе в углу. Перекрестился.
– Отче наш, иже еси на небесех…
Краем глаза он увидел изумленное лицо Семена. Помедлив, хозяин поднялся. Напротив отца застыла Настя.
– Благословен еси, Господи, научи мя оправданием твоим… – читал Крайнев православный канон, заученный со времени смерти бабушки. Ему никто не вторил. Закончив, Крайнев перекрестился и сел. Семен и Настя последовали его примеру. Мужчины, не чокаясь, подняли стаканы. Самогон слегка отдавал сивухой, но был мягок и приятен на вкус. Осушив стакан, Крайнев почувствовал зверский голод и, не думая о канцерогенах, набросился на еду. Тарелок не было, вилками таскали яичницу прямо из сковороды, подставляя под горячий жир толстые ломти черного, как земля, домашнего хлеба. Было вкусно – просто невероятно, как вкусно. Молодая парная свинина таяла во рту, яичница нисколько не напоминала пресные омлеты, которые Крайнев готовил в пароварке. Семен и Настя не отставали от гостя; видно было, что проголодались. Сковорода пустела быстро. Спохватившись, Семен разлил по стаканам остатки самогона. В этот раз они чокнулись («За знакомство!» – сказал Семен) и быстро приговорили остатки яичницы. Настя налила в глиняные кружки прохладного, пахнувшего луговой свежестью молока. Крайнев осушил свою и решил, что никогда в жизни не ел так вкусно.
Пока Настя прибирала со стола, Семен свернул цигарку, сходил к печи за угольком и закурил. Крайнев не выносил табачного