принесший обувь, знал своё дело – махси оказались впору, хотя и ношеные.
– По дому можешь ходить в них, – сказал узбек в чалме. – Для улицы подберут туфли-кавуш. Предупреждаю, урус, не пытайся сбежать и не причиняй вреда моим людям! Иначе подрежут твои пятки и затолкают туда конский волос. Надеюсь, ты знаешь, что это такое?!
Мицкевич понятливо кивнул. Он знал об этом изощрённом методе азиатов. Рабов или пленных, склонных к побегу, ловили, делали острым ножом несколько надрезов на пятках. Туда заталкивали рубленый конский волос. Когда рана зарастала, волосы причиняли боль несчастному при ходьбе. Он мог передвигаться только на коленях или враскоряку, наступая лишь на внешние края ступней.
– Поживёшь тут малость, пока всё не успокоится, – продолжил пожилой узбек. – Как перестанут тебя искать русские, тогда и решим, что делать.
Подпоручика отвели в другую комнату, поменьше размером и с одним зарешечённым окном. Из него открывался вид на двор, а за забором были видны только крыши близлежащих домов. По двору сновали люди, выполняя разнообразные поручения. Вот прошли к воротам нукеры эмира. Ян заметил, что Файзрахман задержался и принял из рук узбека в чалме мешочек с монетами. Судя по всему, суровый аксакал окончательно стал полновластным хозяином Мицкевича.
…Звали узбека Маджид. Он был одним из сановников эмирата. Поговаривали, что Маджид, несмотря на кажущийся аскетизм в повседневной жизни, был одним из богатейших людей страны. Под его началом находились вопросы торговли, налогов и таможни. Он контролировал несметные товарные потоки, не брезговал и участием в торговле живым товаром. Маджида, в день ареста Мицкевича, соизволил вызвать к себе сам эмир.
– Маджид, – сказал он, перебирая в руках чётки. – Твоему эмиру нанесено оскорбление. Надо придумать, что делать с этим русским.
– Как прикажете, мой повелитель! – ответил Маджид, прижав руку к сердцу и склонив голову. – Если пожелаете, мы его кинем на съедение волкам или сбросим с самого высокого минарета. Или вы хотите, чтобы ему перерезали горло на Регистане?!
– Нет, Маджид! Если бы мне была нужна его смерть, я позвал бы не тебя. Твой эмир желает, чтобы он мучился долгие годы, вспоминая совершённую ошибку. Твой эмир желает, чтобы ты его продал в рабство. И подальше отсюда, где нет влияния русских.
– Слушаюсь, повелитель!
Нельзя сказать, чтобы Мицкевича не искали на территории Туркестанского генерал-губернаторства. Наместник метал громы и молнии от бешенства:
– Как это так? Пропадает подданный Государя Императора, а вы даже ухом не повели? Найти немедленно и представить пред мои очи! Если он запил, я с него три шкуры спущу, не посмотрю, что благородных кровей. Позорите меня перед Его Высочеством Эмиром. Сегодня он целый час сокрушался по поводу исчезновения инструктора его нукеров.
– Ваше превосходительство, а может, его сам эмир того?!.
– Что? Даже думать не смейте!