хозяина – это было ее обычное приветствие.
– Ну, что, усатая, – сказал Труман, погладив ее, – а где же моя девочка?
Тут из-за двери выпрыгнула Герти и, весело улыбаясь, предстала перед фонарщиком.
– Да какая же ты нарядная! – воскликнул Труман, поднимая ее на руки. – И кто же это тебя так причесал? Ну, ты теперь совсем хоть куда, просто красавица!
– Это миссис Салливан меня одела и причесала, а еще… Да что же, дядя, разве ты не видишь?
Труман окинул взором комнату. Его восхищение даже превзошло ожидания девочки. Да и немудрено: его квартира стала неузнаваемой.
До Герти ни одна женщина не хозяйничала здесь. Тру жил один и сам убирал или, вернее, не убирал вовсе. Редко когда и подметал-то, а чтобы хорошенько убрать – это ему, конечно, и в голову не приходило. Пыль и копоть покрывали стекла, и хотя в комнате было два окна, но они давали немного света. По углам висела паутина, под решеткой камина лежала куча пепла и мусора, мебель была расставлена как попало, а кровать, которую соорудил себе Тру за время болезни Герти, и разные вещи, необходимые больной, еще больше увеличили беспорядок.
А миссис Салливан была сама чистота. У нее в квартире все блестело, на ее скромном платье никогда не было ни пятнышка. Одежда отца и сына тоже всегда носила следы ее забот. Маленькая и худенькая, она была энергичнее многих сильных и здоровых и искренне жалела людей, лишенных домашнего ухода.
До болезни Герти она никогда не заглядывала к соседу. Но увидев, в каком хаосе он живет, она решила, как только Герти поправится, вместе с ней заняться уборкой и чисткой комнаты Трумана. Она всегда считала, что чистота и опрятность необходимы каждому человеку.
Однажды Герти стояла в коридоре и украдкой заглядывала сквозь полуоткрытую дверь в комнату миссис Салливан.
– Заходи, Герти, – сказала соседка, увидев ее, – не бойся, подойди ко мне. Посмотри, что я глажу, – это твое платье. Теперь все твои платья готовы. Ты рада, что у тебя все новое?
– О да, тетя. Все это будет храниться у меня?
– Конечно!
– Но куда же я их положу? В нашей комнате совсем нет места.
– Часть ты наденешь, а остальному мы уж как-нибудь найдем местечко.
– А какая у вас большая комната!
– Ваша комната точь-в-точь такая же.
– О, наша комната совсем не похожа на вашу! У вас тут нет постели, стулья стоят у стены, стол блестит, пол чистый, а камин совсем новый. И солнышко так хорошо светит в окна! А у нас так тесно… Сегодня дядя Тру чуть не упал, споткнувшись о щипцы. Говорит, повернуться негде!
– Где же эти щипцы лежали?
– Где-то на полу, тетя.
– Это для них не место. Если бы ваша комната была прибрана, она была бы такая же, как моя.
– А постели-то куда деть?
– Я уже думала об этом. У вас рядом с комнатой есть чуланчик. Там отлично поместятся кровать и стул, а то и два. Вот тебе и комната.
– Вот было бы чудесно-то! Тогда дядя Тру мог бы спать на своей кровати, а я там, на полу.
– Почему