до сих пор тренер не разрешает? Ну ладно, пойдем со мной в коридор. Просто постоишь.
Несколько фраз об общих знакомых, сопутствующая болтовня, и вдруг Сергей ошарашил:
– А я заканчиваю первый курс Ленинградского педагогического. Что, не знал?
Вот откуда столичный налет. А дальше последовал манящий, словно дивная мелодия, монолог, отдельными нотами отпечатавшийся в голове Андрея:
– Питер – северная столица, это тебе не наше захолустье…
– Парней на педагогическом не хватает, и их берут более охотно…
– Общага – вот она настоящая взрослая жизнь…
– Представляешь, процентов восемьдесят девчонок; нормальных пацанов нет, да и от родителей не так уж и далеко…
Сергей переключился на горячие подробности о сексуальной третьекурснице, а Андрей, сам не зная зачем, взял предложенную снова сигарету. Он прислонился к стене, вполуха слушая собеседника, втягивал едкий дым, уже все для себя решив.
2.
История была одним из немногих предметов, которые ему нравились, а все благодаря молодой школьной учительнице. Не зря добрая половина парней из класса были тайно в нее влюблены. Андрею она тоже очень нравилась, и, как следствие, история давалась легко, что предрешило выбор факультета.
К удивлению смирившихся с бредовой мыслью о Питере родителей, Андрей поступил. Поступил на истфак Ленинградского педагогического института. В день зачисления, в компании таких же счастливчиков, он шагал сквозь «белую» июньскую ночь уже в новом для себя качестве.
– Мы сделали это! – орали они с моста Невы, возбужденные, слегка ошалевшие и хмельные. Шутили, смеялись без остановки.
Улучив момент, Андрей незаметно улизнул. Ему захотелось остаться одному, чтобы не расплескать, не разбазарить что-то важное. Он медленно брел по Невскому, всматриваясь во все, что его окружает, совсем другими глазами. Хотелось совершить что-нибудь по-настоящему хорошее, доброе. Такие милые случайные прохожие, сами того не зная, стали близким, своими в доску. Да что прохожие – весь огромный мегаполис был причастен к его маленькой победе. Ведь отныне этот город – его вторая Родина. Ну, как минимум на пять ближайших лет. А возможно и навсегда – кто его знает. На дворе стоял девяностый год. Страну лихорадило. Гласность, ощущение безумной свободы, а с нею продуктовые талоны, дефицит, фарца и питерские бандюганы. Но все это мало беспокоило Андрея. Он наслаждался своей «взрослой» жизнью.
Сергей попросил коменданта общежития прописать Андрея к себе в комнату: земляк все-таки. Уже с первых дней Андрей перезнакомился с огромным количеством «лучших людей этой общаги», как любил повторять Серега.
Первые дни стали одним непрекращающимся праздником. Откуда-то собиралась компания, появлялось спиртное. Андрей не успевал запоминать такое количество новых имен. Сама атмосфера пьянила. Он не мог наговориться с незнакомыми и, казалось, такими интересными