кивнул Семёнов. – Сейчас пойдём. Только минут пять подождите.
***
– А если он напился да сдох? – Вадим сидел на бревне и тоскливо смотрел на осеннее солнце.
– Помянем болезного ушицей? – позади усмехнулся Андрей.
– Иди ты… со своей рыбой! До смерти жрать её больше не смогу!
– А чё, нормально – все микроэлементы в наличии, плюс белок и жир, голодная смерть не грозит. Можно насушить. Зима впереди. Пора готовиться. Вот ледок встанет, и подадимся в дальний путь.
Волков покачал головой. Чёрный оставался оптимистом даже сейчас, когда, казалось: и выхода-то нет, и надеяться уже не на что.
– Может, всё же за́пил крепко? Проспится…
– Не гадай, друг мой детектив, бесполезно! Лучше пойдём рыбки половим, а то что-то мы давненько не ели…
– Ага, часов пять, наверное! – Вадим развернулся к другу. – Чёрный, я тебе эту рыбу всю жизнь вспоминать буду. При каждом удобном случае! Ушицы ему захотелось! Свеженькой! Какого чёрта в эту тмутаракань потащились? Неужели у себя не могли на рыбалку съездить?
Он поднялся, хотел ещё добавить колкостей, но вдруг увидел, как расширяются глаза Андрея и обернулся. К острову приближалась моторка.
– Ну вот, – выдохнул Чёрный, – и даже зимовать не пришлось.
На борту легко угадывались три силуэта. Вадим озадаченно вскинул брови. Чёрный шагнул навстречу…
***
Нос лодки мягко пробороздил песок.
– Привет, Робинзоны! – крикнул Семёнов, спрыгивая на берег. – Пятниц заказывали?
Не обращая внимания на шутки деревенского участкового, Раиса молча смотрела на Волкова. Напряжение последних дней вдруг вылилось в усталость и опустошение. Не хотелось оправданий, разборок, да и разговор вообще. Главное – Вадим жив, с ним ничего не случись, всё остальное не имело значения.
Первой из лодки выбралась Анюта. Радостный Андрей протянул к ней руки, но она резко оттолкнула их, а потом принялась колотить его, сжав свои холёные пальчики в маленькие кулачки. Вкладывая в удары всю силу, на какую только была способна, она выплёскивала ярость и кричала:
– Ты сволочь, Чёрный! Сволочь! Я, дура беременная, не знала, что уже думать! То ли хоронить тебя, то ли считать себя брошенкой! Сволочь! Сволочь…
Сначала бизнесмен терпеливо сносил удары, но потом вдруг поймал её за руки, крепко сжал запястья и немного встряхнул:
– Что ты сказала?
– Сволочь, говорю! – закричала ему в лицо Вербицкая.
– Нет, не это. Ты беременная?! – Он снова встряхнул её руки.
– Представь себе! Только зачем? Тебе ведь наплевать на меня!
– Анюта… – Чёрный внезапно опустился на колени, даже можно сказать, – упал, обхватил её за талию и прижался щекой к животу. – Счастье ты моё! Анечка, девочка моя…
– Девочка! – Запал злости у Вербицкой мгновенно иссяк. Пытаясь не разреветься, она вскинула голову.
Вадим и Юся переглянулись.