было скорее в музее. Говорят, что когда-то он был цветной, но спустя годы начал тускнеть, и все краски слились в одну серую. Но в принципе цвета были и не нужны, от него глазам одна тягость. А потому пенсионеры даже обрадовались, когда экран начал дергаться, прыгать, уменьшаться в размерах и, наконец, совсем угас, и от телевизора исходил один лишь звук.
Но слышимость была нормальной. От телевизора и узнавали про погоду, про всякие криминальные дела да новости. И о мировом кризисе услыхали посредством данного ящика. И как сильно тот ударил по карманам, тоже… Теперь уже стариков было от телевизора не оторвать. То, что не уловит один, пересказывал другой. На сей раз недослышка вышла у Матрены Тимофеевны, а зря – говорили о тех, кто в кризисе пострадал более всего. Зато у Васильича слух вдруг прорезался как никогда. Он впитывал новости аж до самой ночи, а ранним утром разбудил засоню-супругу, чтобы поделиться с ней некой новостью:
– Плохи дела, совсем плохи! – шепелявил тот, поскольку из 32-х зубов действующих насчитывалось не более двух-трех…
– Да что ж такое случилось? У кого плохи дела?! – крякнула спросонья Тимофеевна.
– У кого, у кого, да у Абрамовича Романа.
– Какого еще Абрамовича? Не знаю я никакого Романа. И чего будишь из-за всякой ерунды!
– И никакая не ерунда. Вот ты скажи, – не унимался дед, – мы с тобой пострадали от кризиса?!
– С чего это? Мне этот кризис, что есть, что нету. Слава Богу, все свое.
– Вот и я так думаю. А человек за один месяц почти все миллиарды потерял. Миллиарды! Понимаешь?!
– Батюшки! Да как же он теперь жить-то будет, на какие шиши?!
– То-то и оно. Может человек там без копейки сидит, голодный, холодный. А мы с тобой уже и на картошку глазеть не желаем. Мясо нам подавай да пироги всякие… Нет, лично я так не могу, людям помогать надо…
– А если какую-нибудь посылку собрать… Сало у нас есть, картошка, лук, мука. И носки туда положу, которые для тебя вязала…
–Положи, положи, – согласился супруг.
– И грибочков, и варенья, и сметанки…
– И то верно… И денег пятьсот рублев добавлю от себя лично. Все легче будет…
– А уж мы как-нибудь перебьемся.
– Перебьемся, конечно, и не такое еще на веку видели…
Уже к обеду посылка была готова. На попутке добрались до райцентра. На почте сложили все содержимое в деревянный ящик, на крышке которого дед Васильич неровном почерком крупно вывел: Чукотка. Роману Абрамовичу от Гордыбакиных Е.В. и М.Т.
Разговор по телефону
Иногда Варвара Петровна, уставшая от бесконечных хлопот, начинает страшно ворчать на супруга и требует немедленно сходить, сгонять, сбегать в магазин и купить чего-нибудь съестного.
Иван Кузьмич делает это с большой неохотой, фыркает, как конь, но тем не менее получает в зубы авоську и даже некоторую сумму денег и нехотя плетется рысью куда-нибудь и как-нибудь. При этом голова его мучительно рассуждает