вопрос этот мне удалось уладить.
Я не буду останавливаться на описании всего этого подробно, ибо пишу не руководство для начинающих похитителей чемоданов, а историю своей жизни. Скажу лишь, что «пристроить» деньги помог мне Карл. За что я ему очень и очень благодарен. Мое чувство благодарности столь глубоко, что я прощаю Карлу многое из того, что не простил бы никому, даже самому себе.
Карл при всем его разгильдяйстве и неопытности временами проявлял чудеса рассудительности, превращаясь в холодного, расчетливого дельца. После получения наследства он, как я уже говорил, принялся развлекаться сочинением сонат, фуг, прелюдов и концертов для фортепьяно с оркестром. Но не только.
Карл приобрел под Питером сеть продуктовых магазинов, а в Тотьме – десяток лесопилок. То есть вложил деньги в перспективное, прибыльное и верное дело.
Через некоторое время он задумал расширить свой бизнес и поиграть в кошки-мышки с налоговыми и иными отечественными фискальными органами. Он принял решение разместить некие суммы в странах третьего мира, где существовало немало льгот для мошенников разных мастей. И тут-то и он и пристроил «мои» денежки. Причем сумел обстряпать это дело так, что мои миллионы никак не «засветились».
Конечно, это была махинация, ибо при подобных крупных операциях необходимо указывать происхождение столь внушительных финансовых вливаний. Но у Карла был многоопытный коммерческий директор, которому Карл почти полностью доверял.
Этот изощренный махинатор, проработавший всю свою долгую жизнь в загадочном мире активов, пассивов, кредитов, дебиторских задолженностей, ценных бумаг и прочих заумных бухгалтерских и финансовых штучек, ни разу – ни при Советской власти, ни при диком капитализме – в тюрьме не сидел. Что говорит о многом.
Он-то и осуществил искусную финансовую операцию, в результате которой я получил законный доступ к «своим» деньгам.
В сущности, я стал рантье. Я тратил только то, что набегало на основной капитал. Этого мне хватало на безбедную жизнь. Без учета инфляции у меня были все те же двадцать миллионов.
Вскоре после убийства и кражи мне пришлось, как я уже говорил, перебираться на новую квартиру.
Повторяю, для того чтобы жить без страха быть узнанным, мне необходимо было изменить внешность.
Мне не пришлось обращаться к пластическим хирургам. Для того чтобы я изменился до неузнаваемости, мне было достаточно перекрасить волосы, сбрить усы, которые я носил с юношеских лет, а очки заменить контактными линзами.
После всех этих манипуляций я долго стоял перед зеркалом. На меня смотрел золотовласый мужчина с голубыми глазами. Я стал похож на какого-то французского актера. Актер всегда играл либо полицейских, либо симпатичных преступников.
Сам себе я очень понравился. Но в то же время я понимал, что был слишком красив. То есть, слишком заметен. Я бросался в глаза. А это было опасно. Правда, после того как меня не узнал человек, который был знаком со мной чуть ли не с детства, я успокоился.
И