Ноябрь, или Гуменщик. Андрус Кивиряхк

– совсем древние старик со старухой. Это были Имби и Эрни, чета бобылей, самые что ни есть жадные люди во всей округе.

      – Здоровьичка вам, душеньки! – сказали они и склонились в почтительном поклоне. – Как на том свете дела обстоят? Не голодуете?

      – Грех жаловаться, – отвечали вежливо духи из семейства Коростелей.

      – Да что уж может быть лучше, чем краюшка хлеба да толика молочка, – завела нараспев Имби, тогда как Эрни теребил картофельный мешок, который всегда носил с собой, чтобы было куда сунуть добро, если вдруг окажется, что где-то что-то плохо лежит. – А мы вот совсем обнищали, ивовым лыком питаемся, дождевой водой запиваем, дома шаром покати!

      Духи молчали.

      – Мы слыхали, у вашей семьи куча серебра закопана, – начал без обиняков Эрни. – Не знаете – где?

      – Хотелось бы прогуляться туда, вон погодка какая, отчего бы и не побродить по лесам, цветов на венки набрать! – добавила Имби – хитроумно, как ей казалось.

      – Какие такие цветы, карга старая, ты надумала собирать в ноябре! – рявкнул древний Коростель. – Ты, мерзавка, точишь зуб на наше серебро! Думаешь, я совсем разума лишился! Да чтобы я сказал тебе, где моё драгоценное серебро закопано! Убирайся, пока я тебе шею не свернул!

      Старикашки присели почтительно и тотчас во все лопатки припустили в заросли.

      Призраки прошествовали в баню. Стол был накрыт как положено, и предки удовлетворённо закивали головами – в этом доме их помнят и чтят должным образом.

      – Положи череп на окошко, – сказал один призрак. – Чтоб никто не беспокоил нас и не отирался из любопытства возле порога.

      Череп был положен на подоконник, и во тьме ноябрьской ночи он засветился зеленоватым светом. Призраки обернулись белыми курами и отправились на полок париться.