был и остается внутри каждого. После окончания той книги мне довелось познакомиться с доктриной психоаналитиков, прошедших концлагеря, вроде Виктора Франкла. Это лишь подтвердило мое откровение вполне наглядными примерами из лагерной жизни или как Франкл говорил, его наблюдения были подтверждены «метаклиническими исследованиями» в концлагере Аушвиц (Освенцим). Лютовали местные «капо» (избранные из заключенных надсмотрщики), и проявляли человечность эсэсовские полковники под страхом собственного расстрела.
Что может быть еще нагляднее при попытках докопаться до истоков в моих стремлениях быть большим, сильным и красивым. Причем сила воспринималась мной, в том числе через деньги, на добычу которых я нацелился позже. Хорошо запомнился один случай, когда я сидел на диване, читая сборник-онтологию философских воззрений разных времен. Выпивший отец сидел рядом на кресле и с раздражением критиковал мое занятие, полагая, что мне следует научиться разбирать и собирать розетку. Я обиженно и злобно ответил, что учусь думать и готовлюсь зарабатывать деньги, как бы совершая ответный выпад в его сторону. Отец не брал в руки книг учебной направленности и не бывал в университетах.
История непринятия отца уходит корнями в раннее детство. Думается, что обиды на попустительство матери коренятся там же. Бесконечные комплексы и зажатости в теле, моя прибитая осанка с ранних лет были заложены еще там. Многого не могу припомнить, но на своих страницах стараюсь выворачиваться все глубже. Может потребоваться еще с десяток книг, прежде чем глубинные занозы боли станут извлекаться. В этом имеется ироничное переплетение с процессом текущей детоксикации, когда заскорузлые шлаки сопротивляются к извлечению из каждой молекулы организма. Тем занятнее встречать людей, что в рамках одного автописьма полагают решенными проблемы детства и родителей.
Родительские пристрастия ограничивались школьной классикой и какими-то бульварными детективами. Может из этого сложилась многолетняя неприязнь к художественной литературе. Или может от того, что в парадигме моего прежнего мышления все, что не вело к имеющейся цели, не стоило внимания. Созидательный характер влияния подобных источников мудрости раскрылся мне намного позже. Когда стал писать сам, то обнаружил скудность словарного запаса, в особенности при лирических отступлениях. Некие силы продолжали во мне противостояние, но практическая ценность побеждает, и в 2019 году я стал обращаться к художественной литературе все больше.
На днях открыл для себя Чехова, найдя у него вполне занятные мысли. Как бы вульгарно это ни звучало, но запросто можно быть писателем, не зная толком никаких классиков. Естественно, что ограничения внутри нас ограничивают нас же, поэтому в интересах каждого найти и разоблачить очередное убеждение. Впрочем, Чехова я оставил спустя несколько часов знакомства. Собственно, тем я и занимаюсь, и пишу о том, что всякий раз нахожу закрепощения внутри, страхи и комплексы. Справившись