его любовница. – Он что, твой знакомый?
– Тебе, наверное, показалось.
Она вернулась на место.
– Да нет, наверное, не показалось. И после этого ты обвиняешь меня во всех смертных грехах? А у самой любовник ночует под окнами! Ну ладно, колись, я никому не скажу, – шутливо начал настаивать Никита.
И она неожиданно сдалась.
– Ладно! Если это тот, о ком я думаю, то это не то, что ты думаешь.
– А попроще нельзя?
– Ну, есть один человек, который в меня влюблен. Но между нами ничего не было и не могло быть.
– Он что, такой козел?
– Он не козел, он очень хороший и талантливый человек. Просто я сама не хочу.
– Вот это уже подозрительно! Ты его так хвалишь, как будто он тебе небезразличен.
– Повторяю, он влюблен в меня очень трогательной и чистой любовью. Время от времени он гуляет под моими окнами, а когда я куда-нибудь уезжаю, он встречает меня с цветами на вокзале.
– Знаем мы эти чистые чувства и чем они обычно заканчиваются.
– Тебе этого не понять, потому что ты животное.
– Где уж нам, самцам-производителям, разобраться в тонких материях…
Никита в легком раздражении встал из-за импровизированного стола и снова подошел к окну, вглядываясь в неуютный сумрак провинциального городка. Под окнами и в самом деле уже никого не было, лишь худой и замерзший пес с поджатым хвостом шустро хромал куда-то по своим делам.
– Не обижайся, ты тоже очень хороший, – заметив его беспокойство, ободряюще замурлыкала Лана.
– Тоже! – скептически усмехнулся он.
– Нет, ты самый лучший! Самый талантливый! Самый сексуальный! Самый… самый… ты даже сам не знаешь, какой ты. Я люблю в тебе все, и даже то, как ты притворяешься, что ревнуешь меня.
– Ты думаешь, что я притворяюсь? Скажу тебе честно: этот твой ночной воздыхатель беспокоит меня больше, чем кто-либо. Измени ты мне с каким-нибудь безмозглым красавчиком, я не ревновал бы тебя так – ты сама его бросишь. Я ревную к тому, кто интересен тебе как талантливый человек.
– Правда? – удивилась Лана. – Какое странное у тебя чувство ревности!
– Ничего странного. И дело здесь не во мне, а в тебе. Мне кажется, что если ты и сможешь уйти от меня, то тебя будет меньше всего интересовать секс.
– Дурачок, о чем ты говоришь! Если бы я даже захотела тебя бросить, она бы мне не позволила, – и Лана глазами показала вниз, где под краешком халатика, скрывалось безумие, которого он прежде не знал.
– Я ее за это поцелую, – прочувствованно произнес Никита, склоняясь к ней и осторожно отодвигая полу халатика.
– Подожди, – отстранилась Лана, – я что-то замерзла. А ты?
– Еще как, – рассмеялся Никита, – поэтому и предлагаю согреться.
– А хочешь, я налью горячую ванну и мы залезем в нее вдвоем?
– Еще бы! – с восторгом принял идею Никита, – это то, о чем я мечтал весь последний месяц.
– Залезть в ванну? – тут же среагировала Лана.
– Вдвоем с тобою, дуреха, – рассмеялся Никита,