дозволенного. Дрожь в голосе едва-едва заметна только и всего.
– Тогда просто наложи свои травы и завяжи по туже повязки. Как я уже сказал: «у меня нет времени».
– В твоём состоянии? Едва ли это поможет.– Слышу уже не столь грозный, но всё ещё сильный голос Ольги.
Я прошибаю её грозным взглядом. Ярость бьётся о стену уверенности собственного превосходства надомной.
Зря. Ой зря. Только тот, кто ещё ни разу не терпел поражений, может так смотреть или же тот, у кого есть что-то или кто-то за спиной. Либо ты глупа, либо самоуверенна. В любом случае, качество очень опасное для вождя сколь бы сильным он ни был.
– В любом случае тебе нужно в палатку. – Настаивает Михаил.
Я подтверждающее киваю.
– Скажите мне, когда он будет готов.
Ничего больше не говоря он поворачивается спиной и уходит проч. Остальные зрители тоже расходятся по своим делам.
«Будь осторожен, Олег. Учись прятать свои мысли», – слышу я голос третьего, уже направившись за Михаилом.
Прятать мысли говоришь. Как только этому ещё научиться?
Однако долго думать над этим вопросом мне не пришлось.
Громадная усталость вперемешку с сильной тошнотой и таким головокружением, что непонятно где верх – где низ, обрушивается и останавливает на подступах к палатке.
Михаил с Ольгой, подошедшие ко входу в палатку, взволновано смотрят на меня, хотя взволновано, похоже, смотрит только Михаил. Ольга, скрестив руки, смотрит на меня надменным укоряющим взглядом и, если затуманенное зрение меня не обманывает, злорадно улыбается, и уже было собрались подойти, как я вскидываю руку:
– И десяти шагов не сделаю, говоришь.
На губах проступает бросающая вызов улыбка.
Первый шаг дается не то чтобы плохо, но не без последствий. Из носа стекают две струйки тёплой крови, спускаются по сомкнутым устам ниже по подбородку и неспешно капают. Почти сразу начинают кровоточить уши, а затем всё вокруг приобретает багровый оттенок. И это не забывая об ужасном головокружении, из-за которого я чудо, что не распластался на земле, а всего лишь пошатываюсь.
Один.
Как только проделываю второй шаг, мне на спину ложится такая тяжесть, будто матёрый медведь принял меня за кровать. Дыхание становится глубоким и постепенно учащается. Головокружение уже порядком мне досадило, так теперь ещё и тошнота подошла. Моё счастье, желудок пуст.
Я поднимаю взор на Михаила с Ольгой. Их взволнованные лица единственное, что я замечаю, прежде чем взор не помутился окончательно. Третьего шага мне так и не удалось осуществить.
Вроде бы Михаил что-то говорит, если это голос Михаила; почти ничего не слышу, уже не вижу, перестаю ощущать тело. Наверное, упал, не знаю точно. Хочу спать смертельно хочу спать.
Ночной лес, мирно спящий освящаемый серебряными лучами луны.
Казалось бы чего тут необычного на первый взгляд. Если бы. Лес никогда не спит будь то ночь день вечер или утро. Подобная давящая, сводящая