душу в своё царство. Прошу тебя Вера не ищи возмездия, обрети покой.
Я встаю на ноги и смотрю на землянку ведуньи:
– Ты сказала, что если я пойду по этой тропе, то смогу спасти семью. – В ответ мне раздаётся лишь молчание. – Прошу, упокой её тело и душу.
После этих слов поворачиваюсь к дому и бегу что есть сил.
Когда же я наконец-то добегаю до него, то останавливаюсь не в силах сделать ни единого шага, даже не в силах пошевелиться.
Люди бегают с вёдрами, пытаясь потушить разбушевавшееся пламя, охватившее отцовский дом.
Мои родные …. Нет, не могут они быть там. Не верю.
К моим конечностям поступает свежая кровь, возвращая возможность двигаться, и я бегом бросаюсь к дому – мужики, завидев меня, кричат:
– Стой! Стой кому говорят, – не переставая кричат они, и пытаются поймать меня.
Но мне удаётся ускользнуть от их рук, и я вбегаю в хижину.
Мне в очи сразу же въедается дым, я прижимаю рукав ко рту, чтобы хоть как-то дышать в этом пекле. Не теряя времени пробираюсь дальше в хижину, оглядываясь по сторонам и ища хоть кого-нибудь из своей семьи. Но жаркое пламя и ядовитый дым ограничивают моё зрение. Чудом я замечаю очертания какого-то человека, подбегаю к нему и вижу своего отца, а также лежащие на его коленях изодранные тела матушки и Микулы.
НЕТ, НЕТ! ЭТО НЕ ПРАВДА, НЕ ПРАВДА!
Всё моё тело дрожит, из очей моих текут слёзы. Я стараюсь дышать ровно, но это у меня не особо получается. Я начинаю задыхаться, и для того чтобы хоть как-то отвлечься, осматриваюсь по сторонам, ища сам не знаю что и никого здесь не нахожу.
Никого здесь больше нет. Никого, даже Надежды.
Я опускаюсь на колени перед отцом и спрашиваю его:
– Где Надежда?!
Но отец меня не слушает. Слишком сильно и велико его горе.
Я его трясу, но он на меня даже не смотрит. Тогда я со всей силы бью его по щеке.
От удара он поворачивается ко мне, и я вновь спрашиваю его:
– Где Надежда?!
– Я… н…н-не знаю, когда я сюда пришёл здесь были только … – не договорив, он начинает плакать над самыми близкими для нас людьми.
Надо уходить отсюда. Надежды здесь всё равно нет, а мёртвым мне не спасти её от этой нечисти. Похоже, отец не может идти сам. Но я не смогу сразу вынести его и брата с матушкой. Мой отец ещё жив, а матушка с братом уже мертвы. Их жизни мне не спасти, а тела пусть возьмет пламя Семаргла.
Я обхватаю отца и с силой увожу нас из этого пекла. С крыши падают горящие брёвна, порождая стену пламени, отрезая нам путь к выходу.
Проклятье. Как же выйти?
Пусть этот обвал и заградил нам путь, всё же одно из бревен образует своеобразный горящий мост, под которым бушует огонь.
А что если пойти по брёвнам?
Едва разглядывая эти, горящие желтым пламенем, куски дерева, я понимаю: продвижение будет малоприятным.
Я беру отца на руки и встаю на объятое пламенем бревно, отец касается моего плеча, и я смотрю в его