испросила разрешения Елизаветы Петровны остаться с хилым, нуждающимся в ее заботе и материнском молоке ребенке, на последнем особенно настаивал доктор. О фрейлинском шифре для племянницы она тоже позаботилась письменно. Так и получилось, что доброй и благодарной по своей природе девице Самохиной так и не удалось припасть к ручке благодетельницы. И вот теперь, стоило ей бежать с любимым человеком, тетушка нежданно-негаданно объявилась в столице.
В общем, неудобно получилось, вместо того, чтобы встретить родственницу со всеми полагающимися ей по праву почестями, она еще и отплатила черной неблагодарностью, сбежав с молодым чиновником. А ведь подобный поступок, скорее всего, первым делом ударит именно по дорогой благодетельнице. Вот что значит помогать бедной родне! Сначала по ней, а потом и по всему семейству Самохиных, в последнем полученном из дома послании значилось, что несравненная Анна Васильевна взяла на себя тяготу пристроить ко двору и младшую сестру Дусеньки, Полиньку, которой только-только исполнилось четырнадцать лет. Станет ли теперь тетушка возиться с ее сестрой? Или плюнет с горечью да и отречется от всего проштрафившегося семейства? А раз так, стало быть, своим, мягко сказать, неразумным поступком Дусенька невольно испортила жизнь ни в чем не повинной Полиньке. И теперь бедная девочка всю оставшуюся жизнь вынуждена будет прозябать в скучной деревне, вдали от света, вдали от любви.
Впрочем, все еще можно поправить, главное, чтобы милый друг выполнил свое обещание и повенчался с ней. Женятся, а потом уж вместе упадут в ноги к государыне. Елизавета Петровна ни за что не простит распутства среди своих фрейлин, но законный брак – он и есть законный брак, прикроет ясный сокол ее повинную голову епаничкою, а со временем все простится и забудется. Разумеется, ко двору после такого конфуза не вернуться, да и не возьмут замужнюю фрейлину – не положено. Дуся ведь не дура, понимает, на что пошла, зато тогда, скорее всего, Елизавета Петровна не станет противиться назначению сестры, да и на благодетельницу Анну Васильевну тоже не озлится.
Задумавшись, Самохина чуть не пропустила, как по скрипучей лестнице загрохотали шаги, и дверь в комнату распахнулась.
– Зря ты, Дусенька, у окна сидишь, не ровен час, признает кто, – забеспокоился вошедший и, не приласкав суженую и не скинув плаща, первым делом задернул шторы.
– Кто признает? Окно на задний двор смотрит, чай не на улицу, – Дусенька нежно прижалась к любимому.
– Я возле этого постоялого двора человека Шувалова приметил, если вдруг и он меня видел, доложит куда следует. Придется переезжать. – Молодой человек аккуратно положил на комод треуголку, сбросил с плеч подбитый мехом плащ. Под плащом на нем обнаружился старенький кафтанишка темно-синего цвета. Отстегнув кружевные манжеты, чтобы не испачкать, жених бережно сложил их в треуголку и только после этого поцеловал невесту.
– Так подружка платьев еще не привезла! – всплеснула руками Дуся. – Что будем