вскоре отпускали на все четыре стороны – зачастую у них не было документов и никто не знал, куда именно их следует депортировать. Процветали бордели и проституция, на каждом столбе были наклеены десятки красочных объявлений, с предложениями "отдохнуть" у какой-нибудь мадмуазель. И это при том, что проституция в Свободии каралась тюрьмой! Каждый день в город прибывали контрабандисты, беглые преступники и разномастные отбросы со всех уголков мира. Так сказать, обратная сторона медали экономического подъёма, но М. был уверен, что в будущем с этим справятся. Единственное, что приводило М. в легкое недоумение, так это запрет на свободный въезд в Морею самим гражданам Свободии, не смотря на то, что теперь это была часть их собственной страны. Гражданину, который не направлялся в Морею по службе, требовалось получить паспорт и специальную визу в Управлении по миграции, чтобы законно попасть эту территорию. Это добавляло работы НСБ, т.к через административую границу, вплавь или по суше, пытались пробраться свободийцы, которых манила возможность более высоких заработков. По правилам, НСБ должна проверять таких людей на предмет преступлений, которые они могли совершить в Свободии, и самое главное – на лояльность государству и бессменному лидеру президенту Фриману. М. знал о т.н "неверномыслящих", которые по какой-то причине выступали против политики Фримана, либо стремились эмигрировать во враждебные страны. Такое состоянии считалось в Свободии психическим расстройством и эти люди подлежали принудительному лечению, либо помещению в исправительный лагерь в случае злостной агитации или оскорбления государственной власти. Пойманные нелегалы пытались скрывать своё происхождение и выдавать себя за местных жителей, но отпечатки пальцев, которые брали поголовно у всего населения Свободии по достижении шестнадцати лет, в любом случае выявляли нарушителей. М. не раз видел, как задержанные повреждают кожу на руках любыми способами и наносят себе увечья, лишь бы их не выслали назад, в Свободию. Но это лишь оттягивало неотвратимый финал и было одной из причин переполненности депортационных центров.
М. бросил окурок на растрескавшийся, мягкий от жары, асфальт и затушил его ногой. Мельников закончил разговор и повернулся к М.
– Шеф приказал ехать в офис, у него есть для нас кое-какие указания, это не по телефону. Где ты припарковался? – он огляделся по сторонам, убирая мобильник в карман брюк. – Доехать бы побыстрее, хочу сегодня пораньше попасть домой, обещал жене сводить вечером сына на стадион, посмотреть на игру в регби.
– А что с твоей машиной?
– Без понятия – Мельников пожал плечами – не смог завести, не было времени разбираться.
– А когда оно у нас было, это время? – М. устало вздохнул и вытер платком пот со лба. Единственное, к чему он до сих пор не привык здесь, так это к тропической жаре, которая сменялась зимой сезоном дождей. Он специально оставил машину на соседней