или физики, при всём моём уважении к этим предметам, – сказал писатель. – В 1990-е годы люди, которые тогда руководили нашим государством, совершенно сознательно пытались сломать национальный код, специально гуманитарная составляющая образования была оттеснена на вторые и третьи роли. Потом стало ясно, что перекодировать культуру не получится, пришли к власти другие люди. Но образование имеет очень большую инерцию, развернуть корабль, который 20 лет назад направили к так называемым общечеловеческим ценностям, подальше от патриотизма, пока никак не получается. До сих пор на ответственных постах сидят люди, которые считают, что и не надо России возвращаться на свой традиционный исторический путь. Я с этим столкнулся, когда участвовал в формировании списка «100 книг» для внеклассного чтения школьников. В процессе вдруг выяснилось: чуть ли не полсписка – это эмигрантская литература, причём не первой, а третьей волны. «Мы будем воспитывать эмигрантов?» – возмутился я. «Мы будем воспитывать свободных людей!» – гордо ответил крупный чиновник Министерства образования…
Я – русский писатель!
– Если позволите, начну нашу беседу с простенького вопроса: когда началась ваша дружба с книгой?
– Она началась довольно рано, потому что во времена моего детства существовал культ книги. У нас была роскошная библиотека в школе, вся мировая классика с фантастическими иллюстрациями. Большую роль сыграла моя учительница по литературе Ирина Анатольевна Осокина. Дома у нас книг почти не было, и свою библиотеку я собирал на те деньги, которые мне давали родители на завтраки, дарили к праздникам, копил и потом шёл в букинистический магазин. До сих пор стоит на полке серенький трёхтомник Куприна, купленный в 14 лет. К студенчеству у меня уже было книжечек сто.
– Значит, оканчивая школу, вы знали, что будете гуманитарием?
– Конечно. Но готовился я в архитектурный институт, так как неплохо рисовал, но особого таланта у меня в этой области не было. Слава Богу, вовремя понял и удержался от роковой ошибки. При этом я окончил курсы юных искусствоведов при Музее изобразительных искусств имени Пушкина и даже водил школьные экскурсии. Тогда-то я понял: нельзя усилием воли восполнить недостаток таланта.
– А как же в армии обходились без библиотеки?
– В Германии, где я служил, была богатейшая гарнизонная библиотека. В Москве я не мог прочитать двухтомник Гарсиа Лорки, а там – пожалуйста. В армии я прочитал почти сто книг.
– Скажите, в те времена уже была «дедовщина»?
– В разгаре, что и послужило материалом для повести «Сто дней до приказа», написанной в 1980 году. Служил я в артиллерии и постоянно носил за ремнём какую-нибудь книгу, потому что армейская жизнь состоит из перекуров…
– Неужели, вас не презирали за интеллигентские привычки?
– Вовсе нет. Тогда не закашивали, в батареи было человек пять с высшим образованием. Армия много мне дала. Это был колоссальный