оболванивают людей. Я тогда подумал: как смело, ведь Поляков сам в «ящике» нередкий гость. То есть, вами тоже пользуются?
– Если вы заметили, я всегда говорю то, что думаю. И если иной раз совпадаю с официальной точкой зрения, значит, эта точка зрения мне близка. Писатель, всегда согласный с властью, – подлец. Писатель, никогда не согласный с властью, – дурак. Вот и в случае с Украиной я так думаю. Там исправляется зигзаг истории, который произошёл в 1991 году. Ведь распад Советского Союза произошёл не по историко-культурным и этно-языковым границам, а по достаточно произвольным административным линиям внутри большой страны.
– И как это всё исправить? Пойти по югославскому варианту? Вы хотите всё затопить в крови? Политика же не для того создана, чтобы с помощью телевизора натравливать одних людей на других.
– Нормальные политики должны понимать, что когда часть большого народа попадает в чуждое, а то и враждебное для него этнократическое пространство, естественно, люди начинают думать, как минимум, о федерализации, как максимум, о собственном государстве. Могла Украина сохраниться? Могла, если бы там не стали строить этнократическое общество, основанное на агрессивной украинской идее, дали бы каждому региону жить по своим обычаям. Так нет же! Вы хотите, чтобы у вас был украинский мовояз и Шухевич вместо Жукова? Ради бога. А другие хотят говорить по-русски, и чтобы у них был маршал Жуков. Они говорят: «Почему я должен становиться украинцем лишь потому, что кому-то на Галичине пели украинские колыбельные, а потом он пересел в Киев? Нам-то пели русские колыбельные!»
– Так всё поменялось после майдана. До этого в течение двадцати лет украинцы и русские как-то договаривались между собой, даже Ющенко переварили.
– Правильно. Только благодаря терпению русских. Они надеялись, что подростковый украинский национализм остепенится, повзрослеет, а он пошёл в сторону скинхедства. Кроме того, Януковича все не любили. И вдруг, после майдана, им сказали: «Шиш вам, а не ваш собачий русский язык. Кто не скачет, тот москаль?» Вы бы восстали? Я бы восстал. И теперь это уже необратимо. Современный украинский язык – это же мовояз. Там много лет работает специальный институт, те слова, что совпадали с русскими, меняются на что угодно – латынь, немецкий, польский. Помню, ещё до всех событий я был в гостях у видного украинского политика. Он пригласил меня на обед с местной интеллигенцией. И чем они развлекали друг друга весь вечер? Один другого спрашивал: а ты знаешь, как теперь будет пуговица? Как? Он называл, и все хохотали, просто со стульев падали. Но смех закончился, начались кровь и слёзы. Почитайте мою публицистику, я обо всём этом писал, предсказывал…
– А вы писали, например, как сдали русских в Туркмении за туркменский же газ?
– Об этом я не писал, я же не могу обо всём писать. Я – литератор, а не журналист. Зато я писал, как сдали русских в Прибалтике. А вы, насколько помнится, нет!
– Вы не хотите делать больно президенту?
– Во-первых, я не личный врач Путина и уколов ему не делаю. Во-вторых,