хозяин лавочки посчитал меня спутником Кори Ишкамбы. Он со мной не заговорил и не спросил, что мне нужно. Зато сам Кори Ишкамба вдруг оглядел меня с ног до головы острым проницательным взглядом и, с хрустом разжевывая гулканд, спросил:
– Братец, уж не ко мне ли у вас дело?
Я, признаться, растерялся и, вместо того чтобы прямо сказать, что у меня есть к нему дело, помимо воли произнёс слова приготовленные на тот случай, если ко мне обратится бакалейщик:
– Мне нужен чёрный перец!
Конечно, такой ответ на его вопрос прозвучал нелепо. Кори Ишкамба насмешливо улыбнулся, глядя на меня. Окончательно потерявшись от смущения, я сунул руку в карман, намереваясь купить немного перца и избежать позора. Но в кармане, как назло не нашлось ни гроша. Краснея и бледнея от стыда, обливаясь потом, я сказал бакалейщику:
– Простите, у меня случайно не оказалось с собой денег. Я схожу за деньгами и тогда возьму у вас перца.
Торопливо покидая лавку, я кинул взгляд на Кори Ишкамбу, – оттопырив нижнюю губу он многозначительно покачал головой и что-то сказал бакалейщику. Но слов я уже не расслышал.
***
Итак, охота в этот день не удалась. Я сам спугнул дичь, и кажется навсегда: Кори Ишкамба понял, что я не собирался покупать ни перца, ни тюбетейки, что в обоих случаях я притворялся. Теперь не приходилось рассчитывать, что мне удастся познакомиться с ним на улице.
Я очень досадовал на свою оплошность. Стоило мне ответить на его вопрос утвердительно, сказать прямо, что мне нужно переговорить с ним, изложить свою просьбу, и он бы понял, почему я хожу за ним по пятам. Пусть бы он даже отказал мне в худжре, я хотя бы понаблюдал за образом жизни этого странного человека. То, что я лишился возможности следить за ним дальше, огорчило меня больше, чем утрата надежды на худжру.
Однако теперь поздно было сожалеть и раскаиваться, я ничего не мог изменить.
И всё же я верил, что рано или поздно сведу знакомство с этим человеком и пойму его характер.
IV
На следующий день выйдя на базарный перекрёсток, я направился к чайному ряду, который тянулся на север от мечети Диван-
беги, между медресе Кукалташ и мечетью Магок.
Среди чайных лавок на южной стороне улицы, как раз против тупичка, где торговали углём расположен был караван-сарай*, известный под названием Джаннатмакони.
По обеим сторонам у входа в караван-сарай находились две высокие суфы. На одной из них всегда сидел со своим подносом торговец сластями Рахими Канд.
Рахими Канд был на редкость занятным человеком. Я получил немалое удовольствие от разговоров с ним. Мне нравилось слушать его рассказы о жизни, и я частенько присаживался на соседнюю суфу, чтобы побеседовать с ним.
Упомянув Рахима Канда, я должен немного рассказать и о нём своим читателям.
Уроженец селения Фаик, Шафриканского туменя, он прошёл обучение в Бухаре, выбрав профессию музыканта. Рахими Канд неплохо играл на тамбуре, но особым талантом не обладал. Петь он и вовсе