гружёный товарняк, идущий по своей колее к станции назначения. И всё же он был не просто прохожий. Что-то выдавало его с головой.
Когда мы встретились взглядами и он заговорил, я почувствовала, что передо мной человек с огромной волей, проживший нелёгкую жизнь, знающий цену многим вещам и доверяющий прежде всего своему собственному опыту и интуиции. И всё-таки главное было не в этом. Когда мы обменялись двумя-тремя ничего не значащими фразами, я поняла: инстинкт самосохранения – вот что держит его на земле. Когда картина была дописана, я успокоилась и приняла участие в диалоге.
Он говорил неторопливо, как бы расставляя в воздухе знаки препинания. После его третьей фразы я услышала, что, оказывается, у меня нет денег. Это известие так меня обескуражило, что я неожиданно взяла его под руку, чем немало удивила. Тон его был деликатным и извиняющимся. При этом он достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенные листы бумаги и ловко, не давая опомниться, вложил в мою сумку. Настало моё время удивляться. Я опустила взгляд на сумку, потом перевела на него, давая понять, что жду дальнейших объяснений. Его это нисколько не смутило.
– Есть лица… – после этого слова он поставил в воздухе большую запятую, – заинтересованные, естественно, не бесплатно, в публикации материала, который я вам только что передал. Сразу предупреждаю, материал скандальный, даже сенсационный. Все факты достоверны. Именно вам такой материал по силам. Я бы сказал – это ваш размер.
Последняя фраза была неуклюжей. Он это тоже почувствовал и сразу извинился. И тут я впервые с момента нашей беседы догадалась, что сама встреча со мной и этот разговор ему глубоко неприятны и он хочет как можно скорее со мной расстаться.
Во мне взыграло женское самолюбие. Я демонстративно высвободила руку, посмотрела ему в лицо и, не скрывая своего пренебрежения, выпалила:
– Кто вам дал право вести себя подобным образом?
После моих слов он почувствовал реальную возможность окончить этот неприятный для него разговор. Выдержав паузу, снова начал расставлять в воздухе знаки препинания. На этот раз было многоточие, похожее на стаю перелётных птиц. Когда пернатые исчезли, прозвучал его спокойный, слегка ироничный баритон:
– Разрешите побеспокоить вас через неделю.
С этими словами он удалился, а я в полном недоумении осталась стоять посреди улицы.
Предчувствие чего-то страшного, неотвратимого навалилось на меня с новой силой. Я понимала, что надо действовать, но в моей ситуации эти слова звучали как насмешка.
Дома я не спеша прочитала предложенный для публикации материал. Речь шла о серьёзных финансовых махинациях одной крупной отечественной компании. Назывались счета оффшорных компаний, таможенные декларации, суммы и виды валютных платежей. Материал был подробным и систематизированным и, скорее, напоминал акт документальной ревизии. Такую информацию можно было получить только из двух источников: непосредственно от фирмы путем подкупа соответствующих