мелко.
– У меня купальника нет, придется раздеваться, – и делает завидущие глаза.
Напугала ежа голой попой, т.е. человека, который натурщиц сто раз рисовал в мельчайших подробностях!
Мэри встает ко мне спиной и медленно раздевается. Периодически оглядываясь, как я там, не созрел еще до серьезных отношений. И вдруг я замечаю на противоположном берегу рыбака. Дед с длинными седыми волосами и мохнатыми бровями, прямо как из сказки, замаскировался от комаров в брезентовый халат и шапку-ушанку напялил, чтоб не зудели над ухом. А тут перед глазами такой раскадрёшь, ядрёна вошь.
Мэри его не видит, потому что глаза у нее на затылке, я же за спиной нахожусь. Она входит в воду, делает несколько шагов и оказывается на середине речки, ширина которой метра четыре, а глубина – ей ниже пояса. Мне кажется, уши дедовской ушанки сами поднялись. Он глаза выпучил, ртом воздух хватает. А потом так тихонько делает: «Фьюююють». Видно присвистнуть хотел, но вышло, что вышло.
Мэри отреагировала на звук, посмотрела вперед, не поняла ЧТО перед ней находиться. Дед же замаскирован, я сам его не сразу приметил. И только после второго «фьюююють» раздался душераздирающий визг. Она пыталась спрятаться в воде, но там было мелко, и утопить все свои прелести у неё не получалось. Она плюхнулась на колени и заорала: «Помогите».
– Ползи, девонька, ползи. Тут мелко, не утонешь, – суетился в кустах дед, собираясь с духом, чтобы войти в воду.
Я катался на берегу от хохота. Картина маслом, пастелью и акварелью на одном холсте. Мэри вместо того, чтобы вылезти на какой-нибудь берег – мой или дедов – рванула вдоль реки. Без одежды.
– Княжна, – гоготал я, – одёжку, одёжку забыли.
Дед таки перебрался на мой берег: «Хороша чертовка. А я глазам своим не верю. Сама раздевается и ко мне, и ко мне. Чего передумала-то?»
– А ты чего «фьютькал»-то?
– Это я присвистнуть хотел.
– А чего не свистнул?
– Да, слюной, видать, изошёл, ядрёна-матрёна…
Всё, если сейчас не отползу, моя диафрагма опустится ниже самой заниженной нормы. И опять как назло вспомнил: «Ползи, девонька, ползи»… Ну, вот, доржался до коликов в животе.
Глава 4
Она
Маруська прискакала ко мне ни свет, ни заря – аж в десять утра. Она обычно спит до обеда, потому что работает в обувном бутике всегда во вторую смену. Это единственный график, который ей подходит. Утром ее поднять можно, но разбудить – нет. Однажды мы поехали на автобусную экскурсию. Я её на себе до автобуса дотащила, она там уснула. Проснулась в полдень, у группы уже обед. Сидит за столом, моргает. Где я, кто эти люди? Теперь, если куда и собираемся вместе, то только на вечеринки.
– Ташка! Что со мной произошло! Я такого кавалера себе нашла! Богатый, дворец строит, от меня без ума!
– И где же ты его откопала?
– Я с девчонками по колледжу встретилась, поехали на природу. И заблудились. Стоим в каком-то районном центре. Ленкин парень взялся нас подвезти, а его на работу дёрнули. Вот мы и