на которых лежала вина за совершение самых жестоких преступлений, заставляли пешком отправляться в Святую землю, повесив на шею орудие убийства. Для остальных паломников это было знаком того, что к ним не стоит относиться как к обычным кающимся грешникам: вместо этого следует публично их унижать. В вопиющих случаях наказанному паломнику предписывалось идти пешком с соблюдением особо суровых правил. Как отмечал английский поэт Джефри Чосер, «когда человек открыто совершал грех… ему приходилось совершать паломничество нагишом или босиком». Неудивительно, что таким кающимся грешникам предписывалось в каждом посещаемом ими храме запасаться письменными свидетельствами, подтверждающими то, что они там действительно были[19].
Весьма примечательно, что Иерусалим, оказавшись во власти мусульман, с самого начала не предпринял никаких попыток свернуть бизнес на паломниках. Туризм для священного города стал источником жизненной силы – после непродолжительного периода гонений исламские правители быстро пришли к выводу[20], что сохранить эту золотую жилу в их же собственных интересах. За несколько столетий им удалось добиться хрупкого баланса в отношениях с христианами. Они не закрывали святыни, позволяя их посещать, защищали паломников в границах города, ожидая, что в ответ христианские правители будут поощрять паломничество и присылать щедрые дары для поддержания существующих мест поклонения[21].
Такого рода договоренности принесли огромную пользу как одной, так и другой стороне. В казну Халифата рекой текло золото, а статус христиан в Палестине к началу X века в действительности настолько укрепился, что они обладали практически теми же правами, что и в былые времена христианского правления. Человеческий поток был больше, чем когда-либо. Выказать дань уважения приезжали буквально все – норманнские герцоги, члены английской королевской фамилии и даже грозный король викингов Харальд Суровый[22]. Один мусульманин, приехавший в Иерусалим, даже сетовал, что в городе, похоже, всем заправляли христиане, и заявлял, что найти лекаря, который не был бы христианином, и ростовщика, в жилах которого не текла бы еврейская кровь, практически невозможно[23].
Стороннему наблюдателю могло показаться, что это относительное спокойствие будет длиться и дальше. Две великие державы Средиземноморья – Халифат и Византия – неплохо ладили, поддерживали стабильность, пусть даже и относительную, и давно установились в границах, выглядевших неизменными. Но если позиция христиан в значительной мере характеризовалась прямотой – Византия всегда играла роль великого защитника христианства в Святой земле, то позиция мусульман была гораздо сложнее.
Хотя внешне ислам выглядел монолитом, на самом деле в нем царил глубокий раскол. Ключевое разделение – между шиитским меньшинством и суннитским большинством – насчитывает примерно столько же лет, что и сама эта религия