вах или просто в холостячках, вполне разумно полагая, что лучше жить одной, чем с вечно бухающим предметом мебели. Ну, а если кто-то хотел родить ребенка просто для себя – выполнить задумку было не так уж и сложно. А кто-то просто уезжал из этого села всеми правдами и неправдами, перебираясь пусть в комнату в коммуналке, но в ближайший мало-мальски развитый город.
Парни в Зорях проживали жизнь по разным сценариям, но все равно очень друг на друга похожим. Отдельно скажем сразу о двух очень редких категориях. В первую входили (как, впрочем, и во вторую в большинстве своем) парни здравомыслящие, понимающие, что алкоголем ничего, кроме цирроза, не заработаешь. Они росли, как правило, у матерей одиночек, либо в семьях, где мать прижала к ногтю отца-алкоголика и сыну пресекала все попытки пойти по папиным стопам. В общем-то, во второй категории были парни с точно таким же воспитанием и семейным положением дел (лишь один на сотню выходил из семьи пьяниц и сам понимал, что жить надо как-то по-другому). Разнились они в одном: из первой категории парни оставались в Зорях, а из второй – уносили отсюда ноги и появлялись крайне редко, а то и вовсе увозили мать с собой, чтобы никогда не приезжать в это проклятое место. Судьба вторых для местных жителей в дальнейшем становилась тайной, покрытой семью печатями, хотя посудачить и попускать слухов на эту тему любили все. А первые же, оставшись в Зорях, носили статус более престижный, чем мог бы иметь здесь тот самый сказочный принц, о котором девушки наивно мечтали до осознания реалий своей жизни.
Такие парни в селе являлись начальниками, бригадирами, завхозами или рабочими, НО – не рядовыми, а только на хороших местах, куда попадали по блату. Так уж здесь сложилось, что редкие непьющие мужики вперед родственников брали на хорошую работу себе же подобных – тем более, что их по пальцам можно было сосчитать.
Жениться такому парню было проблемой лишь в одном – надо было выбрать из большого числа претенденток. А уж в них-то недостатка не было! Желание построить семью с надежным человеком, а не алкоголиком было в тайне вообще у всех жительниц села. В их жизни возникало лишь одно темное пятно – частые разводы, хотя и не у всех. Просто затащить их в койку, а потом отбить у жены старались очень многие и нередко это у них получалось. Впрочем, иногда среди этих парней находились и ядреные ловеласы, охотно использующие свои возможности.
Что же касалось остальных парней, то они тоже делились на несколько категорий. К первой можно отнести в меру пьющих или, напротив – запойных. Первые постоянно были навеселе, но человеческого облика не теряли, старались работать, из семьи ничего не тащили. Вторые могли по два-три месяца вообще быть образцовыми мужьями, но потом на такой же срок уйти в запой и начисто на это время потерять человеческий облик. Правда, в запое многие из них и умирали. Эти два типа из наиболее доступных для девушек были более или менее приемлемы. Да и остаться вдовой тоже было не так страшно, особенно, если уже были дети. Многие о таком раскладе мечтали еще не успев выйти замуж за такого парня. Жизнь сурова и все приспосабливаются к ней по-разному.
Далее шли алкоголики более матерые. Они все время где-то работали, что-то зарабатывали, могли по неделе, а то и по две не пить, но при этом нередко пропивали всю получку, по много раз вылетали с работы. Нередко они по пьяной лавочке и умирали от перепоя, замерзнув на улице и так далее. Еще чаще они переходили в следующую стадию – пьяница пропащий.
Эти пили все, что горит, работать особо не желали, занимаясь воровством, мелкими калымами, которые чаще всего пропивали, а больше всего любили поудобнее сесть на шею жене. Для этого они и женились. Вторую половину свою не гнушались бить, дети их сильно не волновали. Жили они иногда всего несколько лет после брака, иногда доживали и до старости, успев пару раз отсидеть в тюрьме. Был у них лишь один весьма сомнительный плюс – они практически не изменяли женам – бутылка была им важнее женского пола, да и как мужчины они быстро становились не состоятельны.
Так уж получилось, что в этом замечательном месте выросла и продавщица местного магазина – Лика. Ее отец относился к первой категории парней – непьющий серьезный мужчина, оставшийся здесь. В Зорях у него было две квартиры – в одной он раньше жил с матерью Лики, вторую без труда купил для самой дочери, равно как и сам сделал ремонт. К слову, жилье в Зорях гроша ломаного не стоило. Поскольку ехать сюда никто не хотел, продать его было трудно. Некоторые дома, потерявшие целостность окон и дверей, уходили вообще по ценам, едва превышающим стоимость кирпича, из которого были построены. Квартиры тоже стоили ненамного больше. Когда мать и отец Лики развелись, мать уехала в Красноярск с новым мужем, отец перебрался в ближайший районный центр, продав свою квартиру одному приезжему парню.
Лика жила в своей квартире с любимой собачкой по кличке Лора – карликовой пудедихой, которую два года назад еще щенком отец подарил ей на день рожденья. Было Лике двадцать четыре года, но мудрости хватило бы и на троих. Она не гонялась за завидными женихами, понимая, что женят на себе их чаще всего с помощью «залета». Жить с парнем, который на ней женится для соблюдения приличия, ей не очень хотелось. Поговорку «насильно мил не будешь» она хорошо знала. Выходить замуж за алкоголика,