Так что жизнь церковная шла… Но я не думала, что будет такая свобода, как сейчас.
Но при Хрущеве снова стали чувствовать гонения. В семинарию попасть было очень трудно, молодых туда старались не брать. Были случаи отречения. Вот Осипов[46] – священник, преподаватель прекрасный был, читал лекции очень хорошо, его очень уважали. И вдруг он отрекся. В газетах было напечатано, что якобы он осознает, что был не прав, что говорил неправду. И стал он антирелигиозной пропагандой заниматься. Это был большой удар для Церкви. Потом говорили, что он потом осознал, покаялся, другие говорили, что нет, что он так и умер, не раскаявшись.
Было несколько случаев, что и студенты отрекались. Но это, я думаю, специально подосланные были. Поступили, а потом публично отказались. Вот такие случаи были. Семинарию хотели закрывать. Вообще, при Хрущеве начались гонения, церкви закрывали, священникам запрещали проповеди говорить – только по Евангелию, определенное время, и даже поначалу требовали в письменном виде подавать на просмотр.
Как-то раз отцу Василию Ермакову[47], которого я знала, было сказано, чтобы он свои проповеди давал на проверку. Он отказался и вообще вел себя довольно дерзко. Поэтому его переводили из прихода в приход. Сначала он служил в Никольском соборе. Через какое-то время стал пользоваться большим авторитетом среди народа, и его перевели в церковь под названием Кулич и Пасха. Она, между прочим, во время войны работала. Построена церковь архитектором Львовым, был такой старинный архитектор, давнишний. Там церковь, как куличик, кругленькая, а рядом – колокольня, формой как пасха. На самом деле это церковь в честь Святой Троицы. Отца Василия туда направили. Это была окраина города, далеко. Он там служил какое-то время, но оттуда его опять перевели на Серафимовское кладбище, где служил уже довольно долго. Там же и его могила.
– Вы к нему ездили?
– Да, в церковь я к нему ездила, подходила под благословение и могилы своих близких на этом кладбище посещала.
В общем, при Хрущеве стало трудно. Налогами Церковь стали прижимать. А в последнее время вообще священника отстранили от хозяйственной работы. Он мог только заниматься своим – служить. А староста и весь остальной персонал – это были уже поставленные люди, и они вели свою политику[48].
До того как наступил год празднования тысячелетия Крещения Руси, во времена Брежнева, может, немного меньше, но тоже церкви закрывались. Священников под разными предлогами отстраняли от службы – придирались к чему-нибудь. В церковь ходили такие «наблюдатели», которые следили, нет ли кого из их организации.
– А вы не боялись, что вас заметят и на работу сообщат?
– Я ходила, и все. Не боялась.
– На работе не было проблем из-за этого?
– Нет. Я сама непосредственно не сталкивалась с гонениями за веру. Меня лично никогда не преследовали, даже на работе, хотя я занимала ответственные должности. Знали, что я хожу в церковь, и все. Ну, в общем, меня не трогали. Они, конечно, знали, что я –